Натан Рыбак - Переяславская рада. Том 2

Когда Оксеншерна осторожно прощупывал отношение папского легата к намерениям шведского королевства касательно гетмана Хмельницкого, он встретил здесь горячую поддержку, заставившую его призадуматься. Однако предложение легата воспользоваться поездкой иезуита, аббата Оливерберга де Грекани, который как раз на эту пору оказался в Стокгольме и был секретарем легата, понравилось Оксеншерне.

Предлагая Карлу-Густаву воспользоваться поездкой иезуита, который под видом монаха Даниила направлялся через Украину к святым местам, Оксеншерна услыхал достаточно выразительный ответ:

— А хоть с самим сатаной заключай союз! Только бы дело было.

Оксеншерна заметил многозначительно:

— Ваше высочество, эти люди в иных делах проворнее сатаны.

— Ты в этом лучше разбираешься. Ведь среди этих инквизиторов у тебя есть друзья. Только смотри, как бы Ватикан нас не обманул.

— Насколько я понимаю, этого не случится. Все сделано так, чтобы выгодно было вам, ваше высочество.

— Мне и твоему карману! — захохотал герцог.

А что касается кармана, собственно не кармана (потому что Оксеншерна денег в кармане не носил), а средств для будущих походов, тут и начались жалобы и волнения негоциантов.

Артур Виттенбах, как самый почтенный и богатый (в одном Стокгольмском порту записано за ним пятьдесят кораблей), был уполномочен торговой компанией бить челом министрам. Добиваться новых и решительных мер для обеспечения интересов шведских негоциантов. До каких пор терпеть дерзость обнаглевших венецианцев? До каких пор из их рук — и только из их — покупать благовония, перец, шафран, имбирь, опий, камедь? Даже зернышко ладана для святой службы и то покупай втрое, вчетверо дороже, чем оно стоит… А уже про шелка, бархаты, персидские ковры или индийские ткани — о том и говорить нечего! В Черное море водой не пройдешь, А на суше тоже известно, кто не пускает. Одним Балтийским морем жить теперь для выгоды и благоденствия королевства мало.

Артур Виттенбах был уважаемым лицом. Из его кармана не раз выуживали риксталеры министры и герцог Карл-Густав. Оксеншерна посоветовал выслушать речь Внттенбаха в сенате. Так и сделали. Сенаторы, надувшись как индюки, потели в натопленном зале. Выпучив глаза, слушали внимательно говорливого Виттенбаха. Торговые люди, приглашенные по этому случаю, сидели на скамьях под стеной и были довольны. Наконец-то риксдаг поймет: без них ни шагу. Изложив подробно все обиды со стороны иноземных купцов, Виттенбах сказал:

— Нет более испытанного пути к черноморской гавани Кафа, чем путь по Днепру, через город Киев. В Кафе в большом количестве имеются все драгоценные восточные товары: перец, шафран, апельсины и фипшш, паилучшио благовония, розовое масло хоть бочками вези, А что касается шелков высшего сорта, то ими можно застлать все улицы Стокгольма. Даже ладана там как песку, господа сенаторы. Но как в Кафу пробраться? Украинский гетман учредил в Киеве таможню. Что ни везешь, плати мыто да еще какое! У венецианцев покупать все это — тоже плати втрое, а то и впятеро дороже.

Сенаторы кивали париками. Кривоногий негоциант говорил дело. Разве дальше терпимо такое? Куда идет шведское королевство? Возможно, герцог Карл-Густав прав, нужно выбрать подходящее время и вгрызться в горло северному медведю. Украину давно пора к рукам прибрать, взять под свое начало.

Виттенбах жадно глотал воздух, вытирал лоб пестрым платком, шлепал губами, как жаба. От собственных слов у него закружилась голова. Не раз бывал он в Киеве, ходил на запорожских челнах под парусами в Кафу. Он хорошо знает, какие богатства таит украинская земля. Если бы там стояли гарнизоны шведских гвардейцев! А коли туда не пробиться через московские земли (после недавней войны думать об этом, пожалуй, не приходится), то нужно через Польшу идти на Украину. Ведь вот плетут языками в Стокгольме: «Москва под свою руку взяла Украину…» Выходит, прозевали. Но сказать об этом в сенате Виттенбах не осмелился. Однако он сказал это Оксеншерне во время приватной беседы. Здесь, в сенате, он своим корявым языком проквакал:

— Мы в Москве держались нашими железными рудами. Железо наше продавали московитам. Но теперь это не с руки нам. Да они уже свое добывать научились. Десять лет назад только наши железодельные мануфактуры были, да еще английские и голландские, а теперь больше трех десятков железодельных мануфактур у московских купцов.

Московиты теперь дерзки стали. Ни добывать людям нашим эту руду, ни продавать нам Москва не дозволяет. Также, наслышаны мы, в украинской земле железа и всяких богатств много и что торговый путь на восток по ней пролегает, — великая выгода в том.

Слова Артура Виттенбаха выслушали с надлежащим вниманием. Однако ничего не решили.

Карл-Густав приказал позвать к себе Виттенбаха. Принял радушно. Угостил вином. Подарил рога косули.

— Сам убил.

Виттенбах от такой высокой милости прослезился. Герцог подумал весело: «Дорого обойдется тебе моя щедрость!» Но не успел герцог отвернуться, как слезы высохли на глазах у Виттенбаха. Теперь он не жаловался. Сказал только:

— Одна надежда на вас, ваше высочество. Верим — не дадите торговым людям оскудеть. А мы вашу руку держать будем.

— Не так руку, как карман, чтоб в нем ветер не гулял, — пошутил герцог. — Деньги нужны, Виттенбах. Деньги, деньги. Без них и Христос не друг.

Виттенбах знал — аудиенция у Карла-Густава недешево обойдется. Накануне говорено было об этом и среди негоциантов. Решили — герцогу деньги дать можно, они возвратятся в сундуки владельцев в тройном размере. И потому на слова герцога Виттенбах твердо ответил:

— Сколько скажете, ваше высочество, столько и будет.

— Ответ, достойный рыцаря! — хлопнул Карл-Густав Виттенбаха по животу. — Когда я стану королем, ты будешь у меня командиром рыцарского ордена купцов и ростовщиков. — Карл-Густав весело засмеялся.

— Ваше высочество, такой орден мог бы вам принести больше пользы, чем многие другие, позволю себе сказать, — заметил Виттенбах, все еще ощущая герцогскую руку на своем животе.

— Что ж, возможно, ты прав. А затем знай; торговые пути на Украине будут в твоих руках.

Виттенбах низко поклонился Карлу-Густаву.

— Мы будем молить небо и терпеливо ждать, — сказал он, прощаясь с герцогом.

Ждать? Напрасные слова! Карла-Густава лихорадка трясла от этого ожидания. Уж слишком долго приходится ему ждать! Он ждал, когда появится возможность продолжить дело Густава-Адольфа. Ждал, когда сможет поставить на колени русских людей. Когда Речь Посполитая будет под его скипетром. Когда на богатой украинской земле не станет никаких гетманов и вся чернь будет усмирена его храбрыми солдатами на веки вечные. Наконец, ждал, когда умрет королева Христина и он будет зваться по герцог Карл-Густав, а король Карл X Густав.