Софрон Данилов - Красавица Амга

— Чего тебе? — чисто по-якутски спросил тот, сматывая конопляную верёвку.

— Мне бы увидеть Прокопия Савельева, — ответил Томмот по-русски.

— Э, да ты, догор, перейди на якутский. Или не разумеешь? Беда-беда! Забыл человек родной язык!

Это был их пароль. То сматывая, то разматывая верёвку, Прокопий Савельев сообщил, что после того как Пепеляев ничего не добился восемнадцатичасовым штурмом, белые ещё раз атаковали Сасыл Сысы, и опять безуспешно. Говорят, красные на этот раз особенно отпугнули их осветительными ракетами: ночь на несколько минут превращается в белый день, и этот неожиданно яркий свет сильно действует.

— Был слух, что Пепеляев снял осаду…

— Хитрость! — махнул рукой Савельев. — Ловушка. Сейчас он уже ни шагу не двинется, покуда у него в тылу чирей этот. Готовят новый штурм. Ты что везёшь?

— Хлеб вот везу. На склад…

— Тогда вези! Неудобно мы стоим, на виду.

Савельев сам взял коня под уздцы и подвёл сани к дверям склада, к которому он, как старый обозник, был прикомандирован. Дежурный интендант на складе оказался русский унтер-офицер, поэтому Савельев и Томмот могли без опаски разговаривать по-якутски. Пока переносили хлебы из саней в склад и одутловатый интендант несколько раз их пересчитывал и записывал на бумагу, пока вслед за тем обозник Савельев придирчиво осматривал сани и подтягивал гужи в упряжке, Томмот многое от него узнал.

Вчера 16 февраля около полуночи из Табалаха пришёл новый приказ Пепеляева, в котором полностью приводится расшифрованное донесение Строда в Якутск. Донесение было послано с нарочным после первого боя с Вишневским 13 февраля, но перехвачено пепеляевцами. Приводится в приказе также и устная депеша с тем же нарочным: лучшие командиры ранены, Строд ранен в правую половину груди, ранение слепое, дышит тяжело.

Печальная это была весть! Сколько же они сумеют вот так выстоять и как им помочь? И только одно утешение теплом отзывалось в душе: донесение уже передано в Якутск через Чурапчу по телеграфу. Милый старикашка Охоноон, как ты там живёшь сейчас в своей промёрзшей юрте, сколько горностаев добыл, а главное — сколько полезных известий добыл и передал?

Томмот успел расспросить Савельева о своих людях в слободе, в Чакыре и Абаге — кто они, чем занимаются, какова их наружность.

— Если потребуется что-нибудь в моё отсутствие, — добавил Савельев, — найди в церкви дьякона Григория. Фамилия его Носов. Он замещает меня. Пароль: «Свечи продаются? Я бы взял пяток». Он должен ответить: «Пяти нет, имеем только три».

— О численном составе и вооружении дружины сведения есть? — спросил Томмот.

— Уже передал.

— Какие-нибудь изменения замечены?

— И это уже передал.

— Сейчас твоя главная задача — держать под наблюдением тракт Амга — Якутск. В случае засады сейчас же передать по линии. За этот участок дороги отвечают твои люди, а товарищу из Абаги передай, что на ответственности его людей дорога Амга — Чурапча. В Абагу я сам собираюсь, но может получиться так, что не встречусь с ним. Меня не ждите, я могу задержаться. Постарайся надолго не отлучаться от слободы. Как ты поддерживаешь связь с Якутском?

— Через Чакыр.

В просвете между домами проехали груженые сани с Валерием на передке, он заворачивал сюда, к складу. Собеседники распрощались без обычных пожеланий друг другу и без рукопожатия.

На снаряжении обоза Томмоту пришлось работать за двоих, таская мешки, тюки, туши и увязывая их на санях: Валерий незаметно исчез. После выезда отца с семьёй в Абагу он спешил воспользоваться свободой и частью припасов, оставленных Аргыловым.

Когда поздно вечером Томмот вошёл в дом, шум и чад большого загула остановил его в дверях. На трапезном столе были разбросаны объедки мяса и хлеба, куски мороженого масла и расставлены высокие тонкошеие бутылки, большей частью уже порожние. Заметно пьяные Чемпосов с Валерием не удивили Томмота, зато третий заставил его отшатнуться: обочь стола вполоборота к собутыльникам, как бы подчёркивая свою непричастность к ним, сидел подполковник Мальцев. «Не за мной ли опять? — подумал Томмот. — Этот хвост, как видно, долго ещё будет за мной тянуться!»

— А-а, Чычахов! — пошатываясь, Валерий пошёл ему навстречу. — Ну как, обоз отправил?

— Отправил. Андерс объявляет тебе благодарность.

— Ха-ха. Вот как надо делать: деревья пусть валят другие, а ты подбирай белочек. Раздевайся, садись к столу. — И, подойдя вплотную, шепнул: — Мальцев Николай Николаевич. Тот самый?

— Тот самый…

— Смотри, таких людей лучше не сердить, потому и зазвал в гости. Сделай вид, что меж вами ничего не было. — И подошёл к Мальцеву: — За обоз, снаряжённый нами в Сасыл Сысы, полковник Андерс мне благодарность объявил. Знакомьтесь, Чычахов.

— Разве ты успел меня позабыть? — снизу вверх исподлобья глянул гость.

— Нет, помню…

— И не забудешь! Кто попадает в мои руки, запоминает меня на всю жизнь. Ты кто таков?

— Чычахов я…

— Я не фамилию спрашиваю. Кто был твой отец?

— Охотник.

— Батрак?

— Да, батрак! Хамначчит…

— А сам кто?

Томмот промолчал. Желая свести всё в шутку, Валерий, смеясь, ответил за него:

— Чекист он, Николай Николаевич! Он чекист, осторожнее с ним!

— Знаю! — без всякой шутливости отозвался Мальцев. — Как, ты сказал, тебя зовут? Хамначчит?

— Меня зовут человек.

— Ты — человек? Ах ты обезьяна!

Наступила долгая пауза. Валерий вмиг сообразил: притворившись пьяным, он уронил голову на стол. Томмот медленно поднялся и вышел из-за стола, укрощая себя: «Нельзя, держись! Нельзя, держись!» Чемпосов, понимая его, поднялся тоже и подошёл его успокоить.

— Это он спьяну! — шепнул он, поспешно вернулся к Мальцеву и с почтительностью полового налил ему ещё один стакан.

Тот схватил стакан и, ни на кого не взглянув, выпил.

— Брат полковник… — обратился к нему Чемпосов.

— Я тебе брат? — ещё держа себя в берегах, вежливо осведомился Мальцев.

— Знаю, что вы, господин полковник, говорите это во хмелю. Но обращение «брат» предписал генерал Пепеляев. Ваша дружина пришла освободить якутов от большевиков, дать им свободу, дать им основы государственности…

— Государственность якутам! — как от зубной боли простонал Мальцев. — Как собаке юбка… Свобода? Но что будет делать со свободой дикарь? Свобода дикости — это свобода? Что будет делать дикарь со свободой — лепёшку себе испечёт? Талдычат нам: якутский народ нас пригласил! Пригласили… Ни подводы, ни куска мяса от вас без насилия! Эсер Куликовский — вот кто нас сюда приглашал! Знаете такого? Управляющий Якутской областью…

— А Никифоров? А Попов? — вставил вопрос Чемпосов. — Разве они не якуты?

— Якуты, да только на остальных якутов им плевать!