Софрон Данилов - Манчары

Но вот как-то Бахсырыя проглотил столько еды, сколько хватило бы на десяток батраков, и улёгся на главную лавку. Когда он уже начал храпеть, раздался пискливый голосок маленького батрачонка:

— Люди едут! Конные!

Бахсырыя, не открывая глаз, рявкнул ему сквозь сон:

— Не галдите! Кто в такую страдную пору может ещё разъезжать на конях? Это, наверное, табун бродячих лошадей.

Прошло еше немного времени, как мальчишка вбежал ещё более возбуждённым:

— Свернули с большой дороги! Едут сюда!

Бахсырыя с трудом протёр глаза, сел на лавке:

— Что ты говоришь, сопляк?

— Едут!..

— Пойди и ещё раз хорошенько посмотри!

Не успел Бахсырыя натянуть на ноги торбаса и завязать ремешки, как дверь снова открылась.

— Привязывают коней к коновязи. Видимо, тойоны. Очень хорошо одеты.

— Очень хорошо одеты, говоришь?

— На одном серебряный пояс…

— Хватит, убирайся! Давайте расходитесь кто куда! Скорей убирайтесь с глаз!

А сам Бахсырыя напустил на себя важный вид и сел на главную лавку под образами.

Домашние ещё не успели навести порядок, как гости вошли в дом.

— Кепсене!

— Рассказывать не о чем. Рассказывайте вы, — скороговоркой ответил Бахсырыя.

Гости оказались совсем неизвестными ему людьми. Поблизости таких людей, как эти, он не встречал. Они, наверное, приехали откуда-то издалека. И зачем вздумали разъезжать в такое время, в самую страдную пору?

— Почтенный старец Матвей Малгин не вы ли? — спросил человек приятной наружности, в летах, с ясным взглядом больших круглых глаз, и с протянутой рукой подошёл к нему.

— Я… я… — Бахсырыя пожал руку гостя. «Смотри-ка, меня, оказывается, знают. Значит, и моё имя известно и слышно в дальних краях?» — подумал он про себя с удовольствием.

— А вы, дорогие гости, из каких краёв будете? Кто вы такие, как вас зовут и каково ваше звание?

— Мы издалека едем. Слышали вы, что есть Ботурусский улус?

— Слышал, слышал.

— Так вот, я житель той стороны. Прозываюсь я Кэрэмэс Басылай. Хотя наша фамилия не очень славится, но всё-таки мы являемся людьми, о которых кое-где должны знать.

— А как же, знаем, да ещё как знаем…. — Хотя Бахсырыя никогда не слыхал такого имени, но, чтобы не показаться захолустным простофилей, он сделал вид, что слышал и знает.

— Почтенный старец, не смотрите на меня так: что, мол, за человек, который разгуливает так далеко в то время, когда надо стараться черпать эту зелёную благодать. У меня есть отец, который присматривает за косарями. Он вполне в состоянии проследить за заготовкой сена на несколько сотен голов нашего скота. Да и сам я вовсе не от безделья разъезжаю по тайге. Нужда, говорят, имеет красный прут, которым и погоняет.

— Так, так…

— И потому прибыли мы сюда, в ваше славное имение. А это — мой добрый молодец, моя защита и опора. Звать его Сэргэй. — Басылай указал на молодого, тоже хорошо одетого человека приятой наружности.

— Ладно, ладно!.. Ну, будьте дорогими гостями, достойными ночлежниками нашего дома. — Бахсырыя вскочил с места, расстелил на правой лавке новый ковёр из конской шкуры. — Старуха, давай-ка распорядись, чтобы приготовили еду. Путников полагается встречать кубком кумыса.

В летней усадьбе началась беготня и суматоха.

Вскоре пригласили к столу.

Сидя за столом, богато уставленным всевозможными молочными продуктами, гости разговорились с хозяином. Бахсырыя заметил, что почтенный гость говорит убедительно, держится свободно и непринуждённо, и решил, что он обязательно должен быть очень родовитым, знатным человеком. Но только никак не мог догадаться, зачем он, лучший человек другого улуса, мог приехать именно к нему, Бахсырыя? И кроме того, в улусе Бахсырыя никогда не избирался головой, не вёл бойкой торговли и потому не имел толстых пачек денег. Он стал известным богачом только благодаря тому, что разводил много рогатого скота. Неужели слава о его богатстве могла так далеко распространиться? Подобные мысли, сомнения и колебания начали было зарождаться в его голове, но были поглощены и оттеснены другими, более тщеславными. А что же, разве только баи и князья могут славиться? Почему не может прославиться и он, Бахсырыя? Ведь и у него много скота — не менее чем у любого знаменитого бая…

— Голубчик Басылай, коровы знакомятся мычанием, а люди в разговоре. Так что давайте мы с вами познакомимся, — сказал Бахсырыя в самый разгар трапезы. — Расскажите-ка мне о цели своего приезда.

Знатный гость, смущаясь, отодвинул ложку, которой собирался было положить себе саламат, и выразительно посмотрел на хозяина и хозяйку.

— Разрешите мне сказать о своей надобности прямо, без всяких там околичностей, — сказал он. — Весной этого года умерла моя жена. Сам-то я хотел бы побыть ещё несколько лет вдовцом, но старик отец не даёт мне покоя. Говорит, чтобы я поскорее женился, не оттягивал и не терял времени зря. Не исполнить волю старого человека — нехорошо…

— А как же! Правильно, конечно… — одобрили хозяин и хозяйка.

— Так вот я решил исполнить желание отца и жениться. Старик отец настаивает на том, чтобы я женился на одинокой богатой женщине одних лет со мной, но сам я не желаю этого. Не хочу я жениться и на изнеженных и избалованных девицах из долин Лены. Я больше бываю в разъездах, чем дома. Если сейчас у меня состоится сватовство, я осенью, по первому снегу, увезу невесту поскорее домой, а сам сразу же уеду на север, в Верхоянье, торговать. Вот ради этого я езжу, не щадя этих драгоценных летних дней. Мне нужна жена, которая могла бы и без меня вести хозяйство. За красивой внешностью и белизной лица не гонюсь, так как я уже человек немолодой. Ведь, как говорят, не с лица же пить молоко. Мне нужна не вертихвостка, а распорядительная хозяйка. Я полагаю, что такую женщину можно встретить на окраинных землях, и потому вот приехал сюда. Говорят, у вас есть совершеннолетняя дочь…

Сердце Бахсырыя затрепетало, словно крыло чирка, попавшего в силки. Гость высказал его сокровенные мысли, словно заглядывал к нему в душу. Его дочь давно уже на выданье, но никто из богатых людей улуса её не сватал. Более или менее подходящие женихи считают её некрасивой и потому избегают. Иметь зятя без богатства и имущества он не хотел. «Пусть тогда лучше сидит дома», — думал он. А оно вон как обернулось, прямо за ней приехал знаменитый человек другого улуса. Очень рассудительный, серьёзный мужчина. И в самом деле, вместо красивой, но ветреной, разгульной женщины гораздо лучше распорядительная простушка. Это тебе не мальчишка-верхогляд, а человек, проживший жизнь, правильно рассуждает!

— Есть у меня дочь, да неохота мне с нею расставаться. Ведь это радость моего сердца, утеха моих глаз! — проговорил Бахсырыя, набивая цену дочери, и уселся ещё крепче, откашлялся, несмотря на то что ему хотелось сразу же крикнуть: «Согласен!» Затем повернулся к старухе: — Жена, пригласи дочь к столу.