Софрон Данилов - Манчары

Мальчику было горько, что к телятам он вернётся ни с чем. Но что поделаешь? Куда пойдёшь, кому пожалуешься? У соседей сено тоже на исходе, и они берегут каждый клочок. Вдруг он увидел жалкие клочки сена, валявшиеся по обочинам почерневшей дороги.

Манчары огляделся, снял рукавицы и стал руками сгребать упавшее с возов сено. Набрав горсть сухих травинок, Манчары подумал: куда их спрятать? «Если положу на салазки, Чочо может заметить и отобрать. Я подальше спрячу». Мальчик начал засовывать сено за голенища торбасов Торбаса — обувь из сыромятной кожи. .

Так он шёл и собирал сухую траву, пока не закоченели пальцы.

Придя домой, Манчары сразу направился в хлев. Увидев хозяина, телята бросились к нему и стали нетерпеливо совать мордочки в торбаса, выдёргивая жухлые былинки.

— Бедняжки! Я совсем немного принёс. Чочо сена не дал. Он выгнал меня из юрты.

Манчары извлёк из торбасов собранное дорогой сено и поровну разделил на всех телят. Порции получились очень маленькие. Телята мигом уничтожили травинки и потянулись мордочками к мальчику, прося корма. Манчары показал им пустые руки, обнял телят за шеи и беззвучно заплакал.

Приближалась сенокосная страда. Пора, когда люди, пережив лютую зиму и холодную весну, с облегчением вздыхают, ступив на благодатную зелень лугов.

По всей округе разнёсся слух, что к почтенному старейшине Чочо, единственному богачу на всем правобережье матушки Лены, величаво несущей свои грозные воды по трём широченным руслам, приехал погостить борогонский бай, голова Босиков. Гость привёз с собой знаменитых борцов, бегунов и обжор, и они будут состязаться с не менее знаменитыми людьми Чочо.

Будучи твёрдо уверенным в том, что его люди победят гостей, Чочо, чтобы ещё больше прославить своё имя, приказал созвать всех жителей ближних селений звоном бубенцов, а за жителями дальних селений были посланы гонцы на осёдланных конях.

И вот в селении Хатыннаах, где должно было состояться состязание, собралось видимо-невидимо народу. Пришли, как говорится, стар и млад.

Ребятишки поменьше собрались на поляне отдельно, подростки — поодаль и тоже начали играть. Манчары, уже семнадцатилетний юноша, не пропускал ни одного танца, ни одной игры: водил хоровод, прыгал на одной ноге, преодолевал препятствия в длину и в высоту.

Юноши и девушки затеяли игру в соколов и уточек.

Быть первым соколом выпал жребий двум юношам — Манчары и Мёске. Мёске — очень медлительный паренёк; он, казалось, даже передвигался с трудом.

Самым опасным соколом был Манчары. Сразу всем бросились в глаза его быстрота и лёгкость. Порой казалось, что он не бежит, а летит словно птица. Все ребята боялись его и старались держаться как можно дальше. Пойманные утки быстро начали выбывать из игры. Но зато как насмехались они над неповоротливым, неуклюжим Мёске: ткнут его в бок пальцем или кулачком, остановятся, как бы давая возможность поймать себя и, ловко развернувшись, ускользают прямо из-под рук. Бедный юноша, досадуя и обливаясь потом, каждый раз бросается на них снова.

Изворотливость и ловкость Манчары привлекли внимание чистой и нежной, как только что расцветший подснежник, тоненькой и стройной, как молоденькая берёзка, шестнадцатилетней девушки Саргы Саргы — дословно; счастье, удача. В данном случае: счастливая. . Отец Саргы хотя и не был именитым баем — владельцем многочисленных табунов долгогривых лошадей, — всё же вёл хозяйство исправно, не попадая в кабалу к богачам и не влезая в неоплатные долги. В последние годы к нему повадились сыновья ближних и дальних богачей. Уж больно прельщала их красота его дочери. Но Саргы никого не пускала в своё сердце, ни на ком не останавливала взгляда. И вот её глаза выбрали паренька, который не заискивал перед сыновьями богачей, не преклонялся перед денежными людьми, держался смело, независимо, с достоинством, и не было ему равных в состязаниях.

Число уток, которых поймал сокол Манчары, всё увеличивалось. Остались непойманными только самые быстроногие. Из них особо выделялся Бачыгыратар Батаак, сын бывшего наследного князя. Этот паренёк, с глазками-буравчиками, похожий на раздразнённого бычка, и в самом деле был сильным и быстроногим.

На полянке, между двух «озёр», встретились с глазу на глаз Манчары и Батаак. Остальные утки бросились врассыпную. Бачыгыратар, видимо, решил поиздеваться над Манчары и подразнил его пальцами обеих рук, а затем устремился к своему «озеру». Манчары бросился за ним вдогонку. Они бежали так быстро, что даже не было заметно мелькания их рук и ног. Казалось, что они не бегут, а летят над поляной словно птицы. «Живые» и «мёртвые» утки и ребятишки, игравшие вблизи них, с любопытством наблюдали за поединком.

И вот Манчары уже почти догнал Батаака, но тот изловчился и отскочил в сторону. Манчары, не предвидя этого, не сумел резко остановиться и пробежал дальше, а Батаак в это время повернул обратно. Сокол Манчары всё же развернулся и стал преследовать утку снова. Вскоре он догнал Бачыгыратара и схватил его обеими руками. По правилам игры, если утка вырвется из рук сокола, то она не считается побеждённой, а поэтому Бачыгыратар вырывался изо всех сил. Во время возни он дважды больно толкнул сокола в грудь локтем. Манчары, разозлившись, заломил Бачыгыратару руки назад.

— Ну, ну, отпусти… Поймал же… — задыхаясь, попросил Бачыгыратар.

Саргы, стоя в стороне, зорко наблюдала за этим поединком и опомнилась, только когда сокол Манчары оказался совсем рядом. Девушка считала себя тоже быстроногой. В их селении не было никого из её одногодков среди парней и девушек, которые могли бы догнать Саргы. Потому она и на этот раз держалась уверенно, Когда же она оглянулась, приближаясь к своему «озерцу», то увидела, что сокол уже обходит её и пытается отрезать от «озера». Саргы круто повернулась и побежала в сторону, где росли кусты тальника. Ей казалось, что она бежит очень быстро: в ушах свистит ветер, а коса трепещет на ветру. Но всё равно она не смогла убежать от сокола Манчары. Две ловкие руки схватили её за локти.

Саргы с силой оттолкнула руки, державшие её, и оглянулась. Перед ней стоял юноша, приветливо улыбаясь. Круглые глаза его, казалось, смеялись.

Девушка не рассердилась и не стала вырываться, как это обычно делала она с другими юношами, а улыбнулась в ответ, обнажив при этом красивые, белые, как первый снег, зубы.

— Как тебя зовут? — тихо спросил Манчары, не сводя с неё глаз.

— Я… Саргы…

— Саргы… Какое красивое имя!

— А тебя? — Девушка уже знала имя парня, но спросила, чтобы не молчать, и, обычно бойкая и смелая, теперь смутилась и стыдливо опустила глаза.