Георгий Марков - Строговы

– Была у меня и об этом дума, да побоялся, что не поверят мне партизаны…

– Вот и зря! – сказал Залетный.

Дениска опустил голову.

– Ну что ж, сваток, – улыбнулся дед Фишка, – от судьбы, видно, не скроешься. Партизаны сами пришли к тебе.

– А возьмете? – с надеждой в голосе спросил Дениска Залетного, угадывая в нем командира. Тот утвердительно кивнул головой. Дениска от радости не знал, что делать: он кинулся было зачем-то в землянку, но заметил Максима и бросился к нему.

– Как ты себе, дядя Денис, еду-то здесь добывал? – спросил Максим.

– Еда была! Зерна осенью с токов наворовал, а рыбу тут можно голыми руками ловить. Орех бил, ягоду собирал. Соли вот не было…

Теперь, когда всей этой жизни наступил конец, Дениска, рассказывая, даже улыбался.

С помощью Дениски, хорошо знавшего окрестности Жирова, дед Фишка кратчайшим путем вывел отряд на проселочную дорогу. Почуяв под ногами наезженный путь, лошади пошли быстрее. Люди держались теперь начеку. Бой мог возникнуть в любую минуту.

Верст за пять до Жирова, в логу, неподалеку от тракта, сделали привал. Перед боем нужно было покормить лошадей, подкрепиться самим, привести в готовность оружие, выслать на тракт разведку и связных в штаб армии.

Залетный был опытный и распорядительный командир, но когда дело дошло до посылки связных в штаб, он призадумался. Среди конников не оказалось ни одного, кто хорошо знал бы расположение дорог, идущих в обход Жирова.

Вот тут-то пригодился Дениска Юткин.

– Это, Тимофей, нам Дениску сам бог послал, – говорил дед Фишка.

– На всякий случай я с ним внучка твоего Максима да Андрюшку Зотова пошлю. Вздумает этот божий посланец к папаше переметнуться, пусть ребята отправят его обратно к богу, – подмигивая окружавшим его командирам взводов, сказал Залетный.

– Ну, ну, не греши, Тимофей! Он к нам со всей душой, – заступился за Дениску дед Фишка.

Залетный согласился:

– Не спорю, а только догляд не мешает. Новый он у нас человек.

Дениска принял поручение с волнением и радостью. Он понимал, что доверие партизан надо заслужить делом, и ему не терпелось. Вскоре подошли Максим и Андрей Зотов. Командир повторил им боевую задачу и, помолчав, предупредил:

– Держитесь на виду друг у друга, но не кучкой. В одиночку легче проскочите. Выбери им, Финоген Данилыч, лыжи покрепче.

Потом Залетный отозвал Максима в сторону и, шепча ему на ухо, наказал поглядывать за Дениской в дороге.

Дед Фишка принялся в это время наставлять Дениску. На прощанье старик снял с себя шарф, накинул его на шею Дениске и в ответ на его протесты сказал:

– А ты, сваток, не шуми. У нас, у партизан, все этак: мое – твое, твое – мое. У меня, вишь, и шуба с воротником, и шарф, а у тебя шея голая. Иди, иди, дружок. Дай бог удачи!

Дед Фишка проводил разведчиков до ближайшего леска и вернулся к отряду.

К вечеру того дня, когда Архип Хромков занял эстонские хутора, главные силы юксинских партизан достигли Пихтового лога. По оперативному замыслу Пихтовый лог должен был стать базой наступления. В густом, темном лесу предстояло расположить походный лазарет, склад с вооружением, продовольствием и фуражом, разместить до семи взводов резерва, запрятать на время сражения излишние повозки и лошадей.

Работа закипела горячо и живо. Главный интендант партизанской армии Мартын Горбачев, ни на минуту не слезавший с лошади, не успевал распоряжаться.

Через полчаса в лесу уже стояли палатки, укрытые сверху пихтовыми ветками, дымились костры.

Матвей Строгов вместе с начальником штаба объехал лагерь, посовещался с Мартыном, отдал кое-какие приказания и заторопился – его путь лежал дальше.

Штаб партизан решили разместить верстах в трех от Пихтового лога, на бывшей пасеке купца Голованова, пустовавшей уже несколько лет.

Пасека находилась на опушке лесного массива, тянувшегося широкой полосой через Пихтовый лог к наделам волченорских крестьян. В жировском направлении лесной массив сразу за пасекой редел, переходил в мелколесье и обрывался у самого села. Тут, на обширной поляне, по плану штаба, юксинские партизаны должны были помериться силами с белокулацким войском.

В сумерках, объезжая лесные завалы, непролазные заросли и незамерзающие родники, Матвей с начальником штаба и группой связных, находившихся под командой Мирона Вдовина, приехал на пасеку.

Разведчики и заставы охранения, высланные сюда раньше, расположились уже здесь. Выставив по всей опушке леса свои секреты, они заняли избушку, где когда-то жил пасечник, растопили печку, вскипятили чай. Застоявшийся воздух от тепла и табачного дыма улетучился, избушка встретила путников обжитым духом.

Мирон Вдовин принес ящик с походным имуществом штаба, фонарь, большой медный чайник, кружки из белой жести. Старостенко вытащил из кожаного портфеля, который всегда возил с собой, пачку бумаг, и при тусклом свете фонаря начал что-то писать, изредка отрываясь и о чем-то переговариваясь с Матвеем. Партизаны, набившиеся в избушку, заметили, что штаб армии приступил к работе, и стихли, а некоторые вышли на улицу.

Вскоре в избушке появился Антон Топилкин в длинной кавалерийской шинели и в папахе, заломленной набекрень. Матвей и Старостенко давно его ждали. Антон присел на лавку рядом с Матвеем, начал рассказывать о посещении «батарейцев», к которым он испытывал особенную привязанность.

Батарея партизанской армии была создана еще осенью. После захвата Волчьих Нор в одном из хлебных амбаров купца Голованова партизаны нашли три изъеденных ржавчиной орудийных ствола. Когда и кто их туда доставил – никто не помнил, но на хлебоскупочном пункте при взвешивании больших партий зерна их использовали вместо гирь. Может быть, стволы и дальше бы лежали в амбаре без пользы, если бы не наткнулся на них Антон Топилкин.

– Надо из них, служба, пушки соорудить, – сказал он Матвею.

Командующий, уже не раз подумывавший о том, что партизанской армии не мешало бы обзавестись пушками, обрадовался этой затее. Пригласили осмотреть стволы Старостенко. Тот осмотрел их и, подсчитав что-то на бумажке, сказал:

– Ничего, друзья, не получится. Если даже наварить на стволы затыльники и приделать капсюли, как вы предлагаете, стрелять из них все равно будет нельзя.

Мнение умного и опытного Старостенко для Матвея с Антоном во многом было непререкаемым, но в этом случае он их не убедил. Друзья переглянулись и без слов поняли друг друга: пусть-де ученый человек говорит все что хочет, возражать ему не станем, но задуманное дело доведем до конца.

На другой день стволы были перевезены в кузницу. Вскоре на полях за Волчьими Норами пушкам было произведено испытание. Антон и Матвей сами заряжали их и производили выстрелы.