Сергей Сержпинский - Снайпер-инструктор

Меня в составе отборной группы из одиннадцати человек снайперов послали блокировать старинный замок, в котором засели власовцы, под командованием эсэсовских офицеров. Точно не помню, в каком месте находился этот замок, по-моему, в Инстербурге. Ныне этот город переименован в Черняховск. Город уже был полностью занят советскими войсками, а из замка продолжали отстреливаться.

Наша группа была собрана из разных полков пятой дивизии. Формировали её из лучших снайперов, командиром назначили Витю Орлова, с которым мы учились в снайперской школе. Туда же включили и Толю Набокова, снайпера-инструктора из артиллерийского полка. Не хватало лишь Кости Рыжова, демобилизованного по ранению, а так все сокурсники были бы в сборе. Из моего взвода в группу попали Гриша и Вахтанг Морбидадзе.

Привезли нас в полуразрушенный город ночью. Была сильная метель, но в городе ещё местами продолжались пожары, и пахло едким дымом. От пожаров снег на улицах растаял, и как весной были лужи. Невольно я обратил внимание на глубокую воронку, на дне которой блестела вода, а по краям желтели одуванчики. Из-за пожаров в городе стояла плюсовая температура, стелился влажный туман вперемешку с дымом. Деревянный дом, мимо которого пришлось идти, продолжал гореть, но его никто не тушил. Языки пламени из окна лизали стену. Огонь быстро её осваивал, закреплялся и полз на крышу. Дальше мы шли мимо развалин кирпичного дома, рядом с ним зияли авиационные воронки и валялись столбы электролинии, с оборванными проводами. Пахло тухлятиной, видимо, от фрагментов человеческих тел, торчавших из завалов.

Нас встретил комендант города и разрешил отдохнуть до рассвета. Мы устроились в уцелевшем здании, где жили солдаты из комендантской роты.

За месячный период тыловой жизни, я отвык от ощущения постоянной опасности, поэтому волновался. К тому же было неприятное чувство, ведь придётся убивать своих соотечественников, хоть и власовцев. Из-за всего этого я плохо выспался и утром вышел на построение с тяжёлой головой. Возле комендатуры, кроме нашей группы, построилась в четыре шеренги комендантская рота.

– Равняйсь! Смирно! – скомандовал командир роты, бравый капитан в каракулевой папахе, с большими усами, как у маршала Будённого. Витя Орлов продублировал для нас такую же команду.

Из здания вышел комендант города, с погонами подполковника, а капитан строевым шагом подошёл к нему и доложил:

– Товарищ подполковник, комендантская рота и снайперская группа построены!

– Вольно! – командирским, натренированным басом, сказал комендант. – Ваша задача сменить сейчас тех бойцов, которые держат в окружении замок. Через пять часов вас подменят. А пока вам надо не выпускать из кольца засевших в замке гитлеровских бандитов, и при возможности уничтожать их. Здание представляет собой историческую ценность, поэтому мы воздержимся от применения артиллерии и авиации. Потом комендант лично повёл нас к замку, который находился не далеко, на городской площади, окружённый рвом. Замок был заметно повреждён бомбардировками. Его зубчатые башни имели выбоины и трещины, а левая половина была сильно разрушена. С другой стороны от нас, замок граничил с рекой, которая сейчас стояла подо льдом.

Осаду держали снайпера и бойцы из другой комендантской роты. Они сидели в кирпичных зданиях вокруг замка, нацеливая пулемёты, и снайперские винтовки на осаждённых. На одной из улиц я заметил советский бронетранспортёр и самоходное орудие. Бойцы, которых мы сменили, рассказали, что вчера вокруг замка стоял целый полк. Но его отправили на передовую.

Усатый капитан стал распределять снайперские пары и бойцов роты по засадам. Меня капитан поставил в засаду с Толей Набоковым, моим другом по снайперской школе. Капитан, разумеется, не знал, что мы давние друзья, всё получилось случайно. У нас в казарме снайперской школы и кровати стояли рядом, мы с Толиком часто делились самыми сокровенными мыслями, любили разговаривать перед сном.

Вместе с нами, в засаду капитан поставил четверых бойцов. Им он приказал дежурить на первом этаже, возле станкового пулемёта, доставшегося от предыдущих солдат. Нам он велел занять позицию на втором этаже.

Я спросил капитана:

– Сколько человек засели в замке, и как они вооружены?

– Примерно их около трёхсот человек, вооружены стрелковым оружием, пулемётами и фаустпатроны имеют.

– А почему они не стреляют и ничего не предпринимают?

– Спроси чего-нибудь полегче, – сердито буркнул капитан и ушёл.

– Они, наверное, боеприпасы берегут, – предположил Толик.

На втором этаже, как и на первом, в окнах все стёкла были выбиты, на полу валялся всякий мусор, и под ногами хрустело. Жильцов в доме, естественно, не было, да и во всём городе местных жителей мы не заметили. В квартире, куда мы вошли, мебели осталось много, но царил беспорядок и резал нос запах от нечищеного туалета. В разбитые окна проникал сырой воздух, смешанный с дымом, дули сквозняки. Одеты мы были тепло: на ногах валенки с кожаными подошвами, брюки ватные, под шинелями телогрейки, на голове шапки-ушанки. Но, несмотря на это, мы зябли, потому что сидели без движения.

Войдя в комнату, я первым делом достал из вещмешка бинокль и осторожно подошёл к окну. Толик тоже стал смотреть в свой бинокль из соседнего окна. Замок находился от нас на расстоянии не более ста метров. Из-за начавшейся снежной вьюги и дыма, видимость была плохой, но всё же я разглядел, что большинство окон в замке были узкие, примерно тридцать сантиметров шириной.

– Давай я буду наблюдателем, а ты стрелком, через полчаса поменяемся, – предложил Толя.

– Ладно, – согласился я и сел в удобное кресло, смахнув с него снег, который надуло в окно. Мы некоторое время молчали. Потом Толя спросил:

– Тебя не гнетёт такая ситуация, ведь стрелять придётся в русских.

– А что мы можем изменить? Пусть эти власовцы сами за себя волнуются. Надо было думать, прежде чем вступать в немецкую армию.

– Да знаешь, Коля, может солдат попал в плен и решил, что от власовцев легче будет перебежать к своим. Но никак не получилось это сделать. Вот и засосало человека в болото.

Я закурил, помолчал, и, выпуская дым, сказал:

– Да уж, война странная штука. Немцы переходят к нам, русские к ним. Идёт борьба за выживание. Не все становятся героями. Но мне кажется, я бы застрелился, но в плен бы не сдался.

– Я тоже, – тихо сказал Толя грустным голосом. Мысли о смерти всегда расстраивали его. Ещё в снайперской школе он высказал мне теорию, будто после смерти человек вновь рождается. Его душа вселяется в новорождённого ребёнка. Такая теория его успокаивала.

– Помнишь, как мы рассуждали о смысле жизни, – напомнил я ему о наших разговорах перед сном.