Дмитрий Власов - Там, за передним краем

— Так точно, товарищ майор.

— Ну вот и хорошо. А сейчас бери своих «стеклышек» и иди в батальон капитана Портона. Он сегодня ночью будет форсировать Гаую.

Второй батальон, только что введенный в бой, расположился вдоль реки. Было уже темно. Но подготовка к переправе шла вовсю. Разведчики перед этим прочесали всю округу. И не напрасно. В камышовых рукавах, в уцелевших сараюшках, а то и просто в кустах они разыскали около двух десятков лодок. Вот их-то сейчас и готовили солдаты: затыкали паклей щели, устраивали сиденья. То за одним, то за другим кустом вспыхивали спички или робкий лучик фонарика. Слышался тихий говор:

— Прикройся палаткой. Аль забыл про маскировку? Учуть их, у́чуть…

Лавров, услышав знакомый голос, улыбнулся. Давно он уже не встречался с сержантом. Деловой мужик. Такого трудно представить где-то в тылу, допустим, в штабе. Худощавый, с покрасневшими глазами, заросший щетиной, со сбившейся на бок пряжкой брезентового ремня, он вроде и родился в окопе. Наверное, и дома такой же хлопотун, несобранный, забывчивый, не все умеет, но за все с удовольствием берется…

Снайпера шли цепочкой. Изредка останавливались, и очередная пара уходила к берегу. Капитан Портон посоветовал рассредоточиться. Вот они и занимали сейчас позиции в ста-стапятидесяти метрах друг от друга. Задача всем была предельно ясна: бить по вспышкам огня на том берегу. Чуриновой — по осветительным ракетам, что зависают в воздухе.

Тревожно гудел осенний ветер. Холодные волны с шумом ударялись о берег. В мирное время при такой погоде вряд ли кто пожелал бы даже рыбу ловить. А сейчас это хорошо. Не слышно плеска весел, скрипа уключин. Погода будто сама прикрывала наших бойцов. Вот даже дождик пошел. Да сильный какой! В этих случаях Лида Ясюкевич всегда говорит: «Партызанам милей, кали ноч пацямней».

В три часа ночи первые лодки были тихо спущены на воду. Ни стука, ни говора, ни даже всплеска воды. Погрузили пулеметы, ящики с патронами, гранаты. В больших бумажных мешках — сухой паек. В одну из лодок сел капитан Портон, в другую — комсорг батальона старшина Болдырев. Тихо отчалили. И вроде канули в темноту. Ничего не видно, ничего не слышно. Дождь тысячами нитей будто связал небо с водой. Лишь изредка, когда он чуть затихал, антрацитовым цветом поблескивала река. Противоположный берег, затаившись, молчал.

Прошло десять минут. Лавров мысленно прикидывал, где теперь лодки. Наверное, уже до середины доплыли. А тут, рядом с ним, спускали на воду другую «флотилию». Возглавлял ее старший лейтенант Петров. Грузились быстро, тихо. Так же тихо отплыли.

Противоположный берег продолжал молчать. Изредка татакала оттуда пулеметная очередь, проносились вверху светлячки трассеров.

По времени первая группа должна уже вот-вот достигнуть берега. И тут над рекой взвилась ракета. Описав полукруг, погасла. Несколько секунд оставалась темнота. Вроде фашисты ничего не заметили. А скорее всего, были в шоковом состоянии, увидев у себя под носом русских. Ибо тут же небо начали чертить желтые, красные, зеленые огни. Частыми вспышками запульсировал один из пригорков. К нему тут же устремились светящиеся нити: открыли огонь снайпера. Еще в одном месте показался дергающийся язычок пламени. Показался и сразу потух. Вадим видел, как несколько светлячков, пущенных с нашего берега, закончили свой полет у основания язычка. Молодцы, девчата!

Неожиданно гладь реки осветилась ярким голубоватым светом. Над водой повисла на парашютике ракета. И все видно стало, как на ладони: спешащие к берегу первые лодки, плывущая на середине «флотилия» старшего лейтенанта Петрова. Сквозь треск разгорающегося боя Лавров явственно услышал, как справа от него прозвучал выстрел из винтовки. Но тысячесильная свеча продолжала висеть. Второй выстрел — и сразу кромешная темнота.

Прошло не больше полминуты, и в небе вновь вспыхнула яркая звезда. Один за другим хлопнули выстрелы справа. Дымно брызнули искры. Лавров только и успел заметить, что лодки капитана Портона и старшины Болдырева ткнулись в берег, с них начали соскакивать солдаты. Снова темнота, вспарываемая лишь сигнальными ракетами да огненными пунктирами трассеров. Как писала потом дивизионная газета, фашисты не ожидали форсирования полноводной Гауи ночью, тем более на подручных средствах. Поэтому удар смельчаков под командованием капитана Портона был для них полной неожиданностью. Они начали поспешно отступать. В это время высадившаяся рота старшего лейтенанта Петрова прочесывала берег, очищала его от случайно оставшихся гитлеровцев. К рассвету весь полк переправился через реку и устремился вдоль побережья к Риге.

Наиболее отличившиеся при форсировании были награждены. Ордена и медали им вручил потом лично командир дивизии полковник Никаноров Николай Сергеевич. Надя Чуринова удостоилась медали «За отвагу».

Батальоны ушли вперед. Как они продвигались, было хорошо слышно и здесь, неподалеку от реки, где остановились тылы полка. Саперы, разделившись на две группы, очищали от всякого хлама полуобвалившиеся немецкие блиндажи, готовили их под КП полка и полковой медпункт.

Дождь, начавшийся ночью, не переставал, поэтому песок сверху был мокрым, твердым. С одной стороны это хорошо — ноги не вязли, а с другой… Ни сесть, ни лечь. Но все же и сидели, и лежали. Копали углубление и где-то сантиметров через 20–30 добирались до сухого песка. Девчата-снайпера, наконец-то собравшиеся вместе, устраивались в таких углублениях по двое и, прикрывшись плащ-палатками, дремали.

Бодрствовала одна лишь Лида Ясюкевич. Она нашла неподалеку неглубокую, но просторную яму и пристроилась там варить кашу. Четыре котелка с водой висели в ряд на прогнувшейся палке, закрепленной на двух рогульках. Рядом, на вещмешке, прикрытые маслянистой бумагой, лежали брикеты пшенного концентрата. Лида получила его на все отделение. И не только кашу, но и сухари, сало-шпиг, сахар, чай. Она добровольно взяла на себя обязанности, как шутили девчата, старшего хозяйственника. «Жыви для людей — будуць жыць и для цябе», — вот ее золотое правило.

Вода в котелках уже пузырилась, готовая вот-вот закипеть. А над ямой, где устроилась Лида, даже струйки дыма не показалось. «Как же это она сделала?» — думал Лавров, подходя к «кухне». Оказывается, очень просто: разведчики где-то добыли сухой спирт и поделились им с девчатами. Белые кубики его и горели сейчас под котелками почти невидимым пламенем.

Наконец вода забулькала. Лида стала разламывать желтые брикеты и осторожно засыпать массу в котелки, помешивая ложкой. Подошли Надя Чуринова и Рита Кулдзиня. Молча присели, поправили накинутые на плечи плащ-палатки, протянули к огню покрасневшие руки. Вадим взглянул на Надю. Боже, как может измениться человек за какие-то сутки! Нос заострился, щеки ввалились, лицо бледное-бледное, четко выделились на нем все пятнышки-рыжинки. А глаза уже совсем не голубые, а цвета перекаленной стали, темно-серые с голубоватым отливом.