Алексей Котенев - На Забайкальском фронте [Документальные повести, очерки]

— Сколько еще ехать по такому асфальту? — спросил механик-водитель.

— Всего полторы сотни километров, — ответил лейтенант.

Пробравшись через бурелом, головная походная застава поднялась на перевал Джадын-Даба и остановилась перевести дух. Внизу сверкала горная речушка. Слева тянулась и уходила вниз широкая темно-зеленая лесная полоса. Над нею плыли легкие волнистые облака.

— Танки под облаками! — крикнул автоматчик Гудаев. — Вот это чудеса!

— Как самолеты! — с удивлением выдохнул Копалкин.

Постояв на вершине перевала не более двух минут, головная походная застава стала спускаться вниз. Спуск был крутой, обрывистый. На пути то и дело попадались сваленные деревья и каменные выступы. Луговой долго смотрел на долину внизу, заросшую густым кустарником, потом перевел взгляд на пропасть, по которой предстояло пройти танкам.

Бальжан, держа наготове автомат, осторожно пошел вдоль обрыва. У густого лозняка он остановился, выбрал понадежнее лозу, согнул ее у корпя и спустился по ней вниз. Там ничего подозрительного не оказалось.

С такой же тщательностью были осмотрены и другие опасные места. Танки медленно тронулись в гору. Но когда они втянулись в узкую горловину, раздался треск, и головной танк провалился в искусно приготовленную ловушку. Над ним взметнулось облако пыли. Все бросились к месту, где торчала из-под земли башня танка. Открылась крышка верхнего люка, и над башней показалось лицо старшины Мещерякова.

— Как самочувствие? — нетерпеливо спросил его лейтенант Луговой.

— Какое уж тут самочувствие, в яме… — смущенно ответил Мещеряков, медленно приподнимаясь из люка.

Он хотел еще что-то сказать, но вдруг покачнулся, осекся на полуслове и тяжело опустился в танк. Надетый на затылок шлемофон свалился с головы и упал на камни.

Автоматчики тут же попадали и поползли — одни к обрыву, другие вслед за лейтенантом Луговым в узкий проход между скалой и корпусом второго тапка.

— Проклятый снайпер, — злобно прошептал сквозь зубы Луговой и недоуменно подумал: «Почему же не было слышно выстрела?»

По радио в колонну передали о происшедшем. Застрявший танк — пробка для колонны. Обойти его в узкой горловине невозможно, но и копать каменный грунт под снайперским огнем не так-то просто. Где выход? А выход надо найти срочно, так как головная застава задержит весь передовой отряд, всю колонну.

Мысли лейтенанта прервало характерное гудение, похожее на полет шмеля. Прошло несколько секунд, и раздался сильный взрыв. На пологом скате высоты, расположенной по ту сторону пропасти, поднялся столб дыма и земли. Разорвался первый вражеский снаряд.

— Так вон тут что задумано, — тихо произнес Луговой, наблюдая, как падают вывороченные взрывом камни.

Потом он посмотрел на близлежащие высоты. Судя по всему, враг не успел пристрелять узкую тропинку. У него надежда на корректировщика, который засел где-то поблизости. Луговой обвел взглядом седловидную высоту. Потом начал обшаривать глазами соседнюю — Лысую. В это время в стороне разорвался второй снаряд. И почти тут же Луговой увидел, как на склоне высоты Лысой что-то сверкнуло. «Бинокль корректировщика!» — мелькнула догадка, и он кинулся к револьверному отверстию танка.

— На Лысой высоте — корректировщик! — крикнул Луговой. — Сто метров к западу от сломанной сосны.

Завращалась башня танка, и через несколько секунд раздался грохот орудия. Танк начал бить по заданной цели. Снаряды летели на ту сторону пропасти и рвались на верху высоты. Танкисты спешили ликвидировать наблюдательный пункт врага, чтобы ослепить его батареи, которые в такой тяжелый момент были очень опасны.

Лейтенант Луговой, покручивая в руках ремень полевой сумки, жадно наблюдал из-за камня за происходящим. Солнце высоко поднялось над горами. Над пропастью клубились волны дыма.

— Совсем слепой, не туда бьет! — закричал обрадованный Бальжан.

— Радоваться рано, — проговорил лейтенант Луговой. — Колонне надо проскочить проклятое место, а мы ее держим.

Бальжан погасил улыбку на своем лице. Ослепленный враг бил пока наугад — то в пропасть, то по склонам высот. Но ведь вместо сметенного нашим огнем корректировщика приползет другой. Стоит ему забраться на вершину, дать пару поправок, и тогда колонне придется туго. А надо скорее прорываться через горы на юг. Там нужны танки.

— Уничтожить снайпера и выкапывать танк, — коротко распорядился Луговой.

Лежавший рядом с лейтенантом Илько Кучерявый первым дал по кустарнику длинную очередь. Выползший из-за камня Копалкин сделал то же самое. Бальжан, прикрываясь ладонью от солнца, оглядел склон высоты. Потом пополз к обрыву и, пристроившись в густых сплетениях виноградника, начал прощупывать короткими очередями все, что ему казалось подозрительным: прошелся по кустам, зеленеющим в лощине, прочесал склон высоты, обстрелял одиноко стоявший дуб.

Но все это не помогло. Когда автоматчики принялись стесывать каменистую стенку ямы, чтобы дать танку возможность выбраться из западни, опять невесть откуда прилетела пуля снайпера и скосила автоматчика Доронина.

— Зажечь дымовую шашку, — приказал Луговой.

Задымились зажженные шашки, окутав плотной завесой оба танка. Автоматчики с ломами и лопатами снова бросились было к яме. Но что за диво! По торчавшей из земли башне танка то и дело цокали пули, хотя винтовочных выстрелов по-прежнему не было слышно. Пуля задела Копалкина, кромсавшего ломом стенку ямы.

— Откуда же он бьет, проклятый? — Луговой сжал кулаки. — Неужели он так далеко, что не слышно выстрелов?

Создалось на редкость трудное положение. Вокруг рвались снаряды ослепленных вражеских батарей. Окутанные дымом, танки не могли вести прицельного огня и молчали. Где-то позади, за высотой, стояли танки передового отряда. Им надо было немедленно уходить из опасного места, пока не «прозрели» вражеские батареи.

Из дыма вынырнул Бальжан, неся Копалкина на руках.

— Клянусь, что снайпер засел не там, где мы думаем, — проговорил он торопливо. — Он впереди. Я найду его. Разрешите…

Получив согласие командира и условившись о сигналах, Бальжан поспешил ко второму танку, который стоял за каменным выступом чуть не вплотную к скале. Автоматчик вскочил на башню, с нее вскарабкался на скалу и пополз по крутому склону.

Вскоре он перевалил через кряж и спустился в седловину, рассеченную узким ущельем, заросшим по краям густым ярко-зеленым кустарником. Ничего подозрительного тут не оказалось. Тогда Гудаев пополз вдоль ущелья, которое заканчивалось узкой трещиной.

Гудаев спешил. Поднявшееся к зениту солнце жгло спину и плечи. Пот заливал лицо. У замшелого гребня Бальжан хотел было перевести дух, но, подумав, что в эту минуту, может быть, вот так же спешит на вершину господствующей высоты вражеский артиллерийский корректировщик, не остановился.