Огненные фарватеры

Прорыв

Ветер стих часам к одиннадцати, и почти тотчас на флагмане, на крейсере «Киров», был поднят флажный сигнал: «Флоту начать движение согласно диспозиции».

Дожидаясь приказа занять место в ордере, я вспоминал в деталях, что говорил комдив.

— Прорыв будет трудным, конвоям предстоит идти Центральным фарватером, так как Южный слишком близко от берега, временно занятого противником, к тому же здесь расположены артиллерия береговых батарей и авиация. У северного берега могут находиться финские торпедные катера, подводные лодки, — говорил комдив. — Однако и на Центральном фарватере, у мыса Юминданина, как вы знаете, находится вражеская минно-артиллерийская позиция, и мы потеряли на ней только в последние дни эсминец «Энгельс», БТЩ «Бугель» и «Кнехт». Наша задача, несмотря на все трудности, проложить фарватер через минные поля отряду главных сил и второй колонне…

Мы внимательно слушали комдива, глядели на карту, которая лежала на столе в кают-компании и напоминала такую же карту, какую я видел в Кронштадте у оперативного дежурного. На ней условно были обозначены расположение и границы минных полей фашистов.

Транспортные и вспомогательные суда замешкались, снимаясь с якорей, и первая колонна, вытянувшись за тральщиками-угольщиками, охраняемая двумя эсминцами, а также сторожевыми кораблями «Аметист» и «Касатка», пошла. Я посмотрел на часы — уже 14.50. Времени было потеряно больше чем достаточно.

— Взрыв в голове первой колонны, — доложил командир отделения сигнальщиков Большаков.

— Взрыв в трале, товарищ командир! — почти тотчас доложил краснофлотец Иван Игнатьев.

Подумалось, что снова потеряем время. Пока не заменят тралящую часть, колонна, состоявшая в основном из малых судов, тоже застопорила ход.

В 16.30 с Таллинского плеса уходил отряд главных сил флота. Впереди, построившись уступом, шли пять БТЩ под брейд-вымпелом комдива Резванцева. За ними, важно покачиваясь на легкой волне, ледокол «Волынец». Далее следовал эсминец «Сметливый», за ним — крейсер «Киров». Эсминец «Яков Свердлов», охранявший крейсер с левого борта, прошел от нашего Т-203 в каком-то кабельтове, пуская легкий дымок из всех своих четырех труб в ставшее совсем не к месту голубым и ясным небо. Вдали, по правому борту флагмана, держался эсминец «Гордый» под командованием капитана 3-го ранга Евгения Ефета. В кильватер «Кирову» шли две подводные лодки, а за ними — посыльное судно. Замыкал строй отряда лидер «Ленинград». Сторожевые катера и «малые охотники» плотно окружали корабли.

Наконец настала очередь и нашей колонны. На Т-210, где шел начальник штаба бригады траления капитан 3-го ранга Василий Петрович Лихолетов, взметнулся сигнал, и пять БТЩ заняли места в ордере. Т-203 шел в нем концевым. Сразу за нашим тралом следовала подводная лодка, за ней — другие корабли и суда. В последний раз я окинул взглядом панораму Таллина, осмотрел бухту. По ней, по плесу, в разные стороны шли корабли. Одни продолжали вести огонь по берегу, другие заканчивали постановку мин. Флот оставлял Таллин.

Сразу за островом Аэгна сигнальщики доложили о вражеском самолете, идущем на большой высоте. Я приказал вахтенному командиру лейтенанту Кононову приготовиться к отражению атак с воздуха. Самолет, летящий столь высоко, мог быть только разведчиком.

На ходовой мостик поднялся мой помощник — лейтенант Спорышев. Рана, полученная им 25 августа, давала о себе знать, но Александр Николаевич держался мужественно.

— Пройди по постам. Предупреди еще раз о бдительности. И еще. Надо усилить наблюдение за морем: прошел отряд главных сил и могут остаться плавающие мины. Правда, их должны бы расстрелять катера МО, но где гарантия, что расстреляны все?

— Наверное, товарищ командир, надо выставить дополнительных наблюдателей и каждому дать в руки по футштоку. Вдруг обнаруженную мину отталкивать придется?

— Добро, командуй. — Я повернулся к Кононову. — Расчету стомиллиметрового орудия тоже надо усилить наблюдение за водой.

— Уже приказал, товарищ командир!

В этот миг сильный взрыв прогремел впереди, глухо отдался в корпусе.

— Дальномерщики, что случилось?

— Транспорт подорвался. Ложится на борт. Но к нему на помощь другой транспорт направился, он уже и вельботы на воду спустил. И спасатель — к нему же…

На головном БТЩ, на «Гаке», подняли сигнал «самолеты противника, боевая тревога». В небе шли «юнкерсы». Они проскочили конвой, стали атаковать отряд главных сил. От кораблей в небо потянулись трассы, шапки разрывов встали перед «юнкерсами».

— Ну, командир, держись! Теперь наша очередь. — Рядом стоял Ванюхин, и я подумал о том, сколько сил и мужества у этого человека. Раненный в ноги, он все же поднялся на мостик. Как будто ожидая мой вопрос, Митрофан Иванович заметил: — Не забывай, что сегодня я не только командир БЧ-5, но и комиссар. С тобой вместе отвечаю за корабль, за каждого члена его экипажа. И вообще коммунист имеет привилегию — быть там, где труднее и опаснее.

Еще одна волна «юнкерсов» налетела на транспорты. Самолеты бомбили их с больших высот, и зенитки кораблей достать самолеты не могли. Горел, окутавшись черным дымом, ледокол «Вольдемарс», две бомбы взорвались рядом с «Виронией», и к ней подошел спасатель «Сатурн». Транспорт «Алев» снимал с «Виронии» людей. Но все три судна в Кронштадт не дошли. Они подорвались на минах у мыса Юминданина.

…Это место мне запомнилось огнем и дымом тонущих кораблей и судов, терпким запахом мазута, выплеснувшегося из разорванных корпусов. Пытаясь спастись, сотни людей плавали в этом черном, вязком, страшном море топлива.

«Малые охотники», сторожевые катера подбирали людей, спасали их. Мы это видим, но сами помочь не можем, так как идем с тралом. За нами колонна, и мы не вправе отвернуть. Мины, подрезанные тралами, черные и рогатые, тоже плавают по морю, катера не успевают их расстреливать. «Охотники» и сторожевые катера едва управляются передавать людей, которых они подобрали из воды, на большие корабли. Только на нашем тральщике набралось около сотни спасенных. Под руководством фельдшера Николая Иванова наши моряки ведут их в душ, чтобы они могли хоть чуть-чуть отмыть мазут и переодеться. Потом размещают по кубрикам и каютам.

Вдруг всплеск поднимается прямо по курсу. По колонне открыла огонь батарея с мыса Юминданина.

— Кононов, можем ответить?

— Дальномерщики, дистанцию! — командует Кононов.

Но впереди по курсу глухо ухает залп — это главный калибр флагмана, крейсера «Киров». И береговая батарея врага тут же замолкает. Зато над морем появляется очередная волна «юнкерсов», и наши зенитки бьют по самолетам не переставая. Все ведут огонь — базовые тральщики, транспорты, подводные лодки, катера…