Огненные фарватеры

Вечер опускался на море, и в его ранних сумерках стали ярче отсветы разрывов снарядов, огонь пожаров. Обстановка оставалась опасной, нас ждали новые тяжелые испытания.

Здесь, приступая к рассказу об одном из драматических эпизодов похода — гибели эсминца «Яков Свердлов», я хочу воспользоваться свидетельством мичмана Г. Попенкера. Во время похода из Таллина в Кронштадт он находился на другом корабле, на МО-112, и непосредственно участвовал в спасении моряков тонущего эсминца. Вот что писал мичман в своих воспоминаниях:

«Место МО-112 в кильватер эсминцу «Яков Свердлов». За нами идет МО-142. Двигатели работают отлично. Я узнаю их работу по звуку, как любой механик. Вахту я отстоял, и можно выйти на палубу посмотреть, что делается вокруг… Однако скоро становится ясно, что с верхней палубы полной картины нет — все море взглядом не окинешь. Сделать это можно только с мостика.

— Разрешите? — обратился я к командиру катера, лейтенанту Семену Гимпельсону — Сене, как его звали на дивизионе…

Сеня в знак согласия кивнул головой, и вот я на мостике, и перед глазами весь отряд главных сил — основа боевого ядра Краснознаменного Балтийского флота. Таллин давно остался за кормой — сейчас просматриваются лишь рассыпанные по всему морю корабли и транспорты. И еще — самолеты, которые налетают на них: идет бой, и вечернее синее небо усыпано черными крестиками, но больше — белыми шапками разрывов. И возле наших судов султаны разрывов вражеских бомб… Но вот взрыв помощнее, погромче, и видно, как справа, вдали, тонет какой-то транспорт…

Сигнальщики то и дело докладывают о плавающих минах, и комендоры стреляют по этим минам из сорокапяток — мины взрываются, поднимая горы воды… Я тоже поневоле начинаю шарить глазами по легким волнам, покрывающим море, но ничего не могу разглядеть — не обучен, не тренирован.

И вдруг — грохот близкого взрыва прямо по курсу. Повернул голову — гигантский столб огня, дыма и воды закрыл эсминец «Яков Свердлов»… Но вот все это опало, и мы видим: корабль жив, он идет вперед. Сразу стало легче на душе, не только мне, всем, кто находился на мостике, — моряки, командиры даже заплясали от радости. Однако тут же еще взрыв… Мучительно долго сворачивается на правый борт полубак эсминца с носовым орудием и его расчетом… Однако две трети корабля на плаву и весь личный состав на местах — как положено по боевой тревоге. И машины работают: идет же корабль!.. И снова взрыв — теперь эсминец переворачивается, прямо на наших глазах. Мы ничем, абсолютно ничем, не можем ему помочь! Море вокруг тонущего корабля покрыто мазутом… Последнее, что мы видим, — покрытое зеленой краской днище эсминца, который уходит код воду с продолжающими вращаться винтами.

— Человек за бортом! — кричит уставное сигнальщик.

Но не один человек за бортом, их там десятки, плавающих в мазуте… Спасая команду «Якова Свердлова», мы перегибались за борт, хватали скользких от мазута моряков, вытаскивали их на палубу и сразу же протирали каждому глаза, нос, рот, уши. И как только спасенный человек приобретал возможность говорить, следовало: «Командира нашли?»

Моряков с «Якова Свердлова» разместили по всем отсекам катера. Им отдали все свое обмундирование — краснофлотцы, старшины, командир МО-112 и его помощник, мы трое. Им отдали все простыни и одеяла, какие только были на «малом охотнике». А потом их поили горячим чаем и кормили шоколадом из НЗ».

Как свидетельствует Г. Попенкер, командира затонувшего эсминца, капитана 2-го ранга Александра Матвеевича Спиридонова, подняли на борт последним.

Гибель корабля произвела тяжелое впечатление на моряков нашего базового тральщика.

— Эсминец «Яков Свердлов» погиб! — В голосе Ивана Игнатьева, дальномерщика, человека, не ведающего страха, прозвучали такие нотки, что мне становится не по себе.

— Как «Киров»? — спрашивает Ванюхин; он вновь поднялся на мостик.

— «Киров» в порядке, но что-то с «Гордым». Он идет с правого борта от флагмана…

Потом многие годы будут говорить и писать о том, что эсминец «Яков Свердлов» погиб, спасая крейсер «Киров» от торпеды, выпущенной вражеской подводной лодкой. Выскажу свое мнение: лодки врага едва ли могли атаковать эсминец, так как противник выставил на этой морской дороге слишком много мин…

Снова ударили пушки с Юминданины. Мы увидели еще один наш эсминец (это был «Сметливый»), который развернулся на обратный курс и на полном ходу поставил дымовую завесу! Корабль прикрывал собой раненый «Гордый», флагман. «Сметливый» шел по самой кромке протраленной полосы, приняв на себя огонь береговой батареи и главную опасность от мин! А за этой завесой Т-210 снимал с «Гордого» людей.

Наступала темнота. Улетели вражеские самолеты, замолчала его береговая артиллерия. Но мины-то оставались! И взрывались корабли и суда, столбы пламени висели над ними. Балтийский флот, истекая кровью, прорывался в Кронштадт.

По приказу командующего флотом в 22.30 наши корабли встали на якоря, а уже в 5.40 снялись и пошли дальше.

И снова «юнкерсы» над головой, и беспрерывный огонь пушек и пулеметов, и приторный запах пороха и взрывчатки над морем и кораблями. Теперь нашему Т-203 было определено новое место — в охранении «Кирова». Мы шли по левому борту флагмана, и все складывалось хорошо для корабля, для конвоя. Но лишь до того момента, как на мостик поднялся лейтенант Игорь Кононов.

— Товарищ командир! — крикнул он. — Кончается зенитный боезапас!

— И что ты предлагаешь? — спросил я, холодея от растерянности.

— Стрелять из сотки по низколетящим целям. Шрапнелью. Эсминцы уже стреляют из главного калибра, — уточнил он.

— Добро! Но как раз с этого и надо было начинать. С того, что делают эсминцы. — От сердца немного отлегло.

На подходе к острову Лавенсари командующий флотом приказал увеличить ход. Около 17 часов 20 минут 29 августа 1941 года отряд кораблей главных сил вошел на Большой Кронштадтский рейд. Основная группа транспортов прибыла сюда утром следующего дня.

Прорыв кораблей Краснознаменного Балтфлота состоялся! Боевое ядро флота было сохранено — из ста двадцати восьми боевых кораблей сто двенадцать пришло в Кронштадт. Достигли цели и тридцать четыре транспорта из шестидесяти семи. На помощь городу Ленина было доставлено восемнадцать тысяч бойцов с оружием. Вся морская мощь флота — двадцать три корабля с дальнобойной морской артиллерией — встала на защиту колыбели Октября, тысячи балтийцев сошли с их палуб на сухопутный фронт.

Героизм и мужество личного состава кораблей и судов, участвовавших в этом прорыве, не поддаются описанию!