Огненные фарватеры

Мы, как могли, поддерживали гарнизон Осмуссара.

Уже Эзель и Даго пали, а осмуссаровцы все держались и оставались грозной силой у входа в Финский залив. 14 ноября гитлеровская артиллерия вновь обрушила тысячи снарядов на непокоренный гарнизон. Сгорели в огне все строения. Казалось, на Осмуссаре живой души не осталось.

На восемнадцати катерах двинулись вражеские десантники для захвата изувеченного пятачка. Но не тут-то было! Катера и половины пути не прошли, как осмуссаровцы точными залпами накрыли их. Шесть сразу пошли на дно, а остальные выбросились на мель у мыса Шпитхамн. Гитлеровцы не знали, сколько на острове людей, и на время оставили их в покое.

А тут эвакуация Ханко началась. Мне, как знавшему подходы к Осмуссару, приказали в ночное время снять гарнизон. А он оказался немаленьким, более тысячи человек. Вечером мы пересекали залив, подходили к Осмуссару с остовой или зюйдовой стороны и высылали свои шлюпки. На них перевозили людей на корабль. Делали все быстро и бесшумно, потому что к пяти часам утра надо было вернуться на место дозора, встретить корабли, идущие от Гогланда, и привести их на Ханко.

Всего мы провели на Ханко и вывели оттуда 64 корабля. С Осмуссара сняли с оружием, боеприпасами и продовольствием 649 человек. Там оставалось человек 350, их сняли после того, как подрывники уничтожили все пушки и укрытия.

Эвакуация гарнизона закончилась в начале декабря, когда последние бойцы покинули остров Осмуссар и укрепления полуострова Ханко.

Уже в ноябре крепкий лед сковал Невскую губу. Наш тихоходный тральщик «Ульянов» 6 ноября 1941 года ушел в разведку под Петергоф. Во льду корабль потерял винты, и фашисты расстреляли его, неподвижного, на рассвете следующего дня. У экипажа оставался только один шанс на спасение — уйти по льду. Захватив документы, чтобы они не достались гитлеровцам, краснофлотцы, старшины и командный состав тральщика добрались-таки по битому льду, под обстрелом до Северной дамбы Морского канала.

В эти дни появилась реальная опасность вторжения фашистов в Ленинград и Кронштадт с моря. В соответствии с приказом командующего Ленинградским фронтом была организована оборона города со стороны Финского залива. Практическую реализацию этой задачи командование Краснознаменного Балтийского флота и командир Ленинградской военно-морской базы возложили на ОВР. В боевой обстановке личный состав охраны водного района взаимодействовал с войсками 42-й армии и внутренней обороны города.

Катера, имевшие деревянные корпуса, упорно и настойчиво преодолевали тяжелые льды. Крошечные буксиры с маломощными машинами трудились как заправские ледоколы. Тральщики не только пробивали себе путь, но и тащили за собой баржи с людьми, военной техникой и боезапасом. Проводили их через минные поля и многометровые торосы, по мелководьям и заброшенным фарватерам. С возможностями техники считаться не приходилось, потому что люди делали, казалось бы, невозможное. Каждый готов был отдать Родине, флоту и Ленинграду свои знания, умение, опыт, кровь и саму жизнь, — враг стоял у ворот!

Зима доставалась тяжело: холод сковал не только Неву, а, казалось, все на свете. Скудный паек с каждым днем подтачивал силы краснофлотцев, старшин и командиров. Большая часть личного состава охраны рейдов ушла в Отряд зимней обороны. Оставшиеся стойко держались в эти труднейшие месяцы 1941 года, когда надо было, не считаясь ни с чем, остановить врага.

И вот он остановлен, наступила пора, когда надо было разворачивать судоремонт. Но тут вдруг случилось, что ртутный столбик замер на отметке минус 39 градусов, — далее можно было пользоваться лишь спиртовым термометром…

Рассыльный довел меня до дверей каюты. Постучал. Сразу два голоса ответили:

— Войдите!

— Инженер-капитан-лейтенант Ровенский прибыл для дальнейшего прохождения службы, — представился я капитану 3-го ранга Григорию Ивановичу Свирсе.

— А это наш комиссар — старший политрук Александр Николаевич Федоров.

Комиссар поднялся, протянул мне руку.

Комдив и комиссар слушали мой рассказ о службе на тральщике. Когда я закончил, Свирса спросил:

— А свои новые обязанности вы себе четко представляете? Знаете, что такое ОХР?

Я ответил, что организацию охраны рейдов пока представляю в общих чертах. Но раз назначен старшим инженером-механиком ОХРа, то обязан знать все.

Командир с комиссаром переглянулись. Федоров как бы подвел итог разговору:

— Правильно. И запомните одно — механики, мотористы, электрики, трюмные, машинисты у нас отличные. Только руководитель им толковый нужен. Вы обедали?

— Никак нет.

— Тогда приглашаем на обед.

ОХР должен был защищать рейды Ленинграда от прорыва вражеских торпедных катеров и от плавающих мин. Для выполнения этой задачи во всех протоках и каналах дельты Невы, Морского канала и в верхнем течении, у 5-й ГЭС, были установлены боносетевые заграждения и при каждом из них — брандвахтенные корабли. ОХР отвечал за своевременное закрытие и открытие бона и соблюдение правил движения по рейду, за защиту и разводку мостов, а также за быстрое их восстановление в случае боевого повреждения.

Думается, что не стоит далее останавливаться на перечислении. Для выполнения этих и других задач ОХР имел в своем распоряжении 17-й дивизион тихоходных тральщиков, дивизион десантных катеров типа ЗИС боносетевую партию и мостовую партию, пять брандвахтенных кораблей, буксиры и плавбазы, транспорт «Энгельс».

Моряки ОХРа имели зону ответственности от 5-й ГЭС, расположенной в Уткиной заводи Невы, и до Северной дамбы Морского канала, со всеми Невами и Невками, с речушками и протоками, со всеми мостами и Канонерским островом.

Командир ОХРа капитан 3-го ранга Свирса и комиссар старший политрук Федоров чем-то были схожи. Возможно, причиной этого являлось то, что оба, в принципе, шли одной дорогой. Капитан 3-го ранга Свирса закончил Военно-политическое училище и лишь потом параллельные командирские классы Высшего военно-морского училища имени М. В. Фрунзе. Федоров пришел в ОХР с «Авроры», после того как крейсер, на котором он был военкомом, вышел из строя, получив тяжелые повреждения.

В ОХРе Федоров знал всех. Абсолютно всех — в лицо и по фамилии. Знал, кто где родился, работал, служил, учился. Знал, женат или холост, живы ли родители и какие отношения с ними. Но главное, знал характер каждого подчиненного. Любимчиков у Александра Николаевича не имелось.

Служил у нас командиром буксирного парохода ОВР-1 младший лейтенант Григорий Смелков, человек необычайной смекалки и смелости. Одним из первых в ОВРе он был награжден орденом Красного Знамени. Когда заходил разговор о том, что предстоящая операция будет крайне рискованной, можно было не сомневаться — пойдет Смелков. Его маленький буксирный пароходик по раз вытаскивал из-под носа фашистов поврежденные или оказавшиеся на мели надводные корабли и подводные лодки. ОВР-1 юрко проскальзывал между разрывами вражеских снарядов и бомб, возвращался с изрешеченными осколками и пулями надстройками и бортами, но всегда выполнив задание. Во многие такие операции ходил на ОВР-1 комиссар Федоров.