Огненные фарватеры

Командиром брандвахтенного корабля «Сазан» был старший лейтенант Владимир Андреевич Сорокин. До войны он служил на эсминцах, был награжден орденом Ленина. Но потом он уволился в запас.

В начале войны Сорокина вновь призвали… Был он человеком знающим, смелым и моряком самоотверженным, умелым воспитателем. На «Сазане» командира любили и уважали. Но при всем этом имел Сорокин характер своенравный. Носил бородку «под норвежца», что в ту пору было признаком дурного тона.

Александр Николаевич к Сорокину относился с пристрастием, но не в злом понимании этого слова: Федоров к нему достаточно присмотрелся во время операций по уничтожению плавающих мин, в которых комиссар сам иногда принимал участие.

Попадало подчас Сорокину от комиссара изрядно, и шло это Владимиру Андреевичу на пользу. Забегая вперед, скажу, что ушел от нас старший лейтенант Сорокин на повышение — командиром дивизиона магнитных тральщиков.

Школа комиссара Федорова пошла ему на пользу!

Командиром бономостовой партии ОХРа служил коммунист лейтенант Минасий Свердлин, страстный яхтсмен, он добровольцем пришел на флот. Наш комиссар любил бывать в его подразделении. И каждый раз, когда Федоров приходил в бономостовую партию, лейтенант Свердлин не упускал случая собрать свой народ. Начинался разговор.

— Представляете, мина проскочит в Неву? А дальше? Плывет себе потихонечку. А на Неве корабли стоят, в «Охтинском море» наши подводные лодки задачи отрабатывают. — Улыбаясь, спрашивал: — А где оно, «Охтинское море»? Как раз против Смольного, на излучине Невы. У Охты. Глубина тут будет — двадцать три метра.

— Прилично! — удивится кто-то.

— Вот именно. И как раз тут, в этом «приличном», как было сказано, месте, встретятся мина и лодка. Можем мы такое допустить?

Лейтенант Свердлин, сидя за столом, согласно кивает головой. Его моряки внимательно слушают комиссара.

— Товарищ старший политрук, расскажите о международном положении.

— Фронт второй союзнички когда открывать собираются?

— Товарищ комиссар, когда блокаду прорывать будем? Вопросов много, и на каждый Федоров давал обстоятельный ответ.

Во время обстрела тяжелый снаряд угодил в электромотор, передвигающий противовесы левого крыла Дворцового моста. Снаряд, к счастью, не взорвался. Но другого такого электродвигателя в Ленинграде не оказалось. Крутить рукоятки вручную приходилось морякам мостовой партии. Крутили рукоятки вручную и разводили мосты на Неве, на Большой и Малой Неве, на Невках, на каналах. Федоров приходил на нелегкую эту работу, смотрел, а потом сам вставал в общий ряд.

— Без вас обойдемся! — обижались моряки.

— При нынешнем-то питании лишняя пара рук не повредит! — и не отходил.

Питание было, что говорить, совсем слабое. Но командир и комиссар ОХРа, коммунисты Свирса и Федоров, ели то же самое, что их подчиненные. Привилегий себе они не позволяли ни в чем.

Вместе с флагманским механиком ОВРа инженер-капитаном 2-го ранга Звездиным и дивизионными механиками ОХРа я осматривал боевые корабли и вспомогательные суда. Было отчего ужаснуться. Борта изрезаны и изодраны, на них наскоро приколочены или приварены заплаты, шпангоуты прогнуты, винты исковерканы, гребные валы болтаются. Двигатели внутреннего сгорания дымят, поршни и цилиндры изношены до предела. Весь предстоящий день мы вели речь о том, как побыстрее провести ремонт. На совещании присутствовали механики ОХРа, дивмех 17-го дивизиона тральщиков инженер-капитан-лейтенант Михаил Акимов, старший техник-лейтенант Леонид Затагин из дивизиона катеров ЗИС, старший инженер-лейтенант Леонид Подсыпанин. Был здесь и военком Федоров.

Все было обговорено, оставалось решить кое-какие частности с командиром ОХРа. И тут-то капитан 3-го ранга Свирса выразил сомнение о возможности осуществления предложенного мною варианта. Но батальонный комиссар Федоров мое предложение одобрил. Дело в том, что ОХРу нужен был док, а его нам дать не могли. Я предложил способ, при помощи которого можно было при ремонте гребных винтов, валов, рулей, используя ледовую обстановку на Неве, обойтись без дока. Надо было загрузить балластом нос корабля, и тогда корма выйдет из воды. Потом над ней нужно поставить козлы с 25-тонными талями, конечно же на лед, и поднять корму еще выше. Но понемногу и каждый раз вымораживая лунки.

— Григорий Иванович, так уже работали, — настаивал Федоров.

— Кто так работал?

— Речники, причем частенько, — не отступал комиссар.

— А если что случится?

— Товарищ командир, — не выдержал я. — Если что случится, мне и отвечать.

— Считай, Григорий Иванович, и мне, — подвел итог разговора Федоров.

— Сговорились, — грустно улыбнулся Свирса. — Ладно, будь по-вашему!

Корабли ремонтировались на разных заводах, в разных местах. Рабочих на заводах почти не было, к ремонтным работам привлекали личный состав кораблей, среди которого находилось немало краснофлотцев и старшин, про которых нередко говорили — мастера на все руки.

Например, старшина 1-й статьи Сергей Дерюжинов. В мирные дни он работал мастером в крупном металлообрабатывающем цеху, знал разные технологические операции. Ему и доверялось выполнять наиболее ответственные токарные, фрезерные работы, производить рихтовку гребных валов, расточку и балансировку винтов.

Командир ОХРа Свирса и комиссар Федоров успевали бывать повсюду, на всех стоянках наших кораблей. Для ускорения ремонтных работ кто-то предложил оборудовать собственные мастерские. Эту идею горячо поддержал Александр Николаевич, он во всем старался помогать нам, механикам. Однажды с Федоровым мы пошли на судоразделку и облазали с фонарем немало отсеков. В мастерских ОХРа появились токарный и фрезерный станки, сверлильный станочек и сварочный агрегат, тиски, труборезы и трубогибы. С судоразделки же мы приволокли небольшой, но вполне исправный дизель-генератор. Благодаря этому ремонтные работы пошли быстрее.

Военком Федоров не был механиком, но мои доклады выслушивал всегда внимательно, был в курсе всех наших дел, знал беды и нужды.

Труднее всего было с транспортом. Детали, громоздкие и промерзшие, нашим морякам, совсем ослабевшим от скудного пайка, приходилось таскать на себе. Было это крайне тяжело, да и времени занимало много. Нужна была автомашина. По этому поводу имелась масса предложений. Одно из них выдал комиссар. Он где-то узнал, что на острове Вольном немало автомашин, из которых можно что-то подходящее выбрать, отремонтировать и использовать затем для перевозки грузов. Так и поступили. И в ОХРе появился грузовик! Шофером стал краснофлотец Евгений Курютин, до войны шофер такси в Ленинграде. Он отлично знал автомашины и город. На острове Вольном мы получили машину и прибуксировали ее к нашим мастерским. Стараниями Курютина она была пущена на ход. Сперва Женя ее отремонтировал, потом наладил газогенератор, наколол щепок, засыпал их куда надо и поехал…