Огненные фарватеры

Гончарук скомандовал рулевому, и теперь катер держал прямо на родной «круглый дом», возле которого наблюдалась толпа народу.

— Интересно, кто это нас встречает?

— Кто не был в море, тот и встречает.

Гончарук был прав. Но кто все-таки? Амелько поднял к глазам бинокль: вот дивизионный доктор Пирогов, лекарь, кормилец и поилец в одном лице. «Сейчас, — думает Николай Николаевич, — сойдем на берег, и он доложит: «Товарищ капитан третьего ранга, во вверенном мне хозяйстве больных и раненых нет, продовольствия на двое суток, пороха на две недели» (это он про трофейный порох, которым по ночам подтапливается даже в эту теплую пору штабной дом). Амелько еще раз посмотрел на доктора и удивился: тот беседовал с девушкой-краснофлотцем! Вот это новость: доктор, без ума любящий свою жену, и вдруг беседует с «эрзачкой»? А рядом дивмех Семен Максимов, и тоже мило улыбается моряку женского рода! «Нахал, — думает Амелько. — Ведь только за недолю до начала операции на островах дивизионный механик ездил в командировку в Ленинград, где живет его жена!» Амелько повел биноклем сверху вниз: в бескозырке, в бушлате — в этакую-то теплынь! Брюки клеш… Но до чего же была знакома комдиву Амелько именно эта фигура — плечи, взмах руки… «Ну повернись же, Татьяна, если это действительно ты!» — хотелось крикнуть ему. И она повернулась, точнее — повернула голову. Действительно, дивмех Максимов говорил с его Татьяной. Амелько еще раз повел биноклем — рядом с доктором Пироговым стояла его жена, одетая, к удивлению, тоже почему-то в краснофлотскую форму!

О том, как их жены, комдива и доктора, смогли добраться от Ленинграда до Койвисто, почему они были одеты в краснофлотскую форму, в карманах которой лежали краснофлотские книжки и командировочные предписания, выяснить не удалось…

Более того, это одна из семейных тайн и по сей день. Но они добрались, и эта встреча состоялась. На нее война и начальство отпустили комдиву Амелько всего одни сутки.

К Дню Победы у капитана 3-го ранга Амелько родился сын, его назвали Сергеем. Сейчас он офицер Военно-Морского Флота.

Новый приказ командующего флотом предписывал овладеть небольшими островами Выборгского залива — Тейкерсари, Суонисари и Равенсари. В ночь на 1 июля катера главных старшин Феофана Прудникова, Василия Бережного и старшин 1-й статьи Ивана Беневоленского, Михаила Жукова, Виктора Павлова и других ушли прикрывать десант на Тейкерсари. Первая попытка овладеть островом оказалась безуспешной. Но операция продолжалась, и 4 июля морская мехота взяла Тейкерсари. В последующие дни были очищены от врага и другие острова и островки, коих много в этой части Выборгского залива.

Участие в этих боях давалось 10-му ДСК нелегко. Сгорели на виду у деревни Карппила СК-909 и СК-913. Получили ранения старший лейтенант Иван Макаров, главный старшина Феофан Прудников, старшины 1-й статьи Михаил Жуков и Николай Дюков, молодой краснофлотец Иван Шалак. Радист СК-909 Анатолий Филиппов нес Ивана на своих плечах по отмелям до самого острова Саринсари.

10 июля 1944 года наши войска освободили все острова Выборгского залива от противника, а 13 июля капитана 3-го ранга Амелько вызвало начальство.

— Кажется, ваш дивизион называется не дивизионом дымзавесчиков, а сторожевых катеров?

— Так точно, — ответил Николай Николаевич, еще не зная, к чему сведется разговор.

— Это очень хорошо, что сторожевых. По этому поводу вам назначаются линии дозоров. Проработайте документы со своими дивизионными специалистами и будьте готовы к несению дозорной службы.

Амелько попытался доложить, что «каэмки» более подходят к переоборудованию в тральщики и что в самом начале войны они и были катерами-тральщиками. Однако приказ есть приказ, и еще через двое суток катера 10-го ДСК заняли предписанные им по диспозиции дозорные линии.

Война продолжалась. Катера 10-го Краснознаменного ДСК продолжали нести дозорную службу, хотя давалась она нелегко…

30 июля 1944 года в дозоре находился МО-105. Ничто не предвещало беды в тот теплый солнечный день. Но в 12 часов 42 минуты над морем пророкотал взрыв, и «малый охотник», переломившись надвое, затонул. А в 19 часов 00 минут впередсмотрящий СК-910 старший краснофлотец Николай Бондарь доложил своему командиру главному старшине Виктору Павлову, что видит прямо под собой немецкую подводную лодку.

Это было настолько неожиданно и неправдоподобно, что Павлов не поверил докладу впередсмотрящего. Но, на всякий случай, прибежал с мостика к форштевню, на ходу определяя свое отношение как к своему подчиненному, так и к его докладу разными словами. Но вот он глянул за борт — лодка шла, ясно видная в не слишком прозрачной и цветущей зеленью воде, на небольшой глубине, узким фарватером между подводными скалами.

Павлов сразу же понял, что это та самая подводная лодка, которая торпедировала дозорный МО. Невдалеке, на линии дозора, сейчас ходил другой «малый охотник» — МО-103. И так как противолодочного оружия на СК-910 не имелось никакого, главному старшине оставалось одно — приказать сигнальщику:

— Три белые ракеты в сторону дозорного корабля!

Летом 1944 года наш 1-й гвардейский ДСК МО базировался в Койвисто, в бухте Катерлахти. Бухта эта имеет обрамление из нескольких островов и довольно хорошо прикрыта ими с моря от штормовых ветров. От вражеских самолетов, надводных кораблей и подводных лодок острова не защищали ни бухту, ни город. Для обороны Койвисто назначались корабли флота, и в том числе наш гвардейский дивизион, которому определили линию дозора, находившуюся милях в двенадцати от наших причалов в сторону острова Роунти.

30 июля МО-103, которым я командовал, принял топливо и воду. Закончили с делами, поели, и в это мгновение дальний, но сильный взрыв отдался в корпусе катера. Секунд через десять я уже стоял на верхней палубе.

— Столб дыма, левый борт сорок пять градусов! — крикнул мне вахтенный сигнальщик Василий Вяткин.

Все, кто был на палубе, на пирсе, повернулись в ту сторону.

— Там же как раз наш МО-105! — ахнул боцман Ефим Зверев. — Неужели подорвался на мине?

— Товарищ гвардии старший лейтенант, семафор. Вам в управление дивизиона, — доложил Вяткин.

— Добро. Передать помощнику: боевая тревога, корабль к бою и походу приготовить!

Колокола громкого боя прозвучали почти сразу. Я услышал это, пробегая по набережной в сторону штабного домика.

В большой комнате, которую занимал комдив гвардии капитан-лейтенант Василий Карпович, находились дивизионный штурман гвардии капитан-лейтенант Мигран Хазеев и связист гвардии капитан-лейтенант Михаил Горшков. Расположившись у стола, они изучали карту — по ней жирной чертой пролегала линия дозора.