Огненные фарватеры

— Четыре артиллерийские БДБ от норда! — доложил сигнальщик краснофлотец Петр Павлов.

— Не путаешь, дед? — Павлов был в годах, из запасников, и «дедом» его звали уважительно.

Однако теперь и сам Лебедев увидел БДБ. Он знал их данные. Скорость восемнадцать узлов, на вооружении четыре четырехствольных автомата калибром 37 миллиметров и крупнокалиберные пулеметы. Еще он знал — противостоять БДБ трудно, но надо! И хорошо, что бронекатер не успел уйти, — он, увидев врага, сразу же открыл огонь из пушек.

— Катера противника от норда! — доложил Павлов.

— Флаг «дым» до места!

Лебедев оглянулся. — На корме химист Владимир Козлов уже запустил свою аппаратуру. За катером Кравченко тоже потянулся белый хвост. Дымзавеса вставала над проливом, прикрывала от врага берег и пирс со стоящими около него тендерами. Но все же врагу удалось один тендер поджечь.

К полудню на остров удалось высадить еще роту морской пехоты с 45-миллиметровой пушкой, а на полуострове Койвисто заняла позиции зенитная батарея калибром 85 миллиметров — она тоже поддерживала огнем морских пехотинцев на Пийсари. Дымзавесчики все это время оставались в проливе, прикрывая тендеры, которые везли подкрепления на остров.

В общем же положение представлялось сложным. Для того чтобы лучше разобраться в обстановке, на ближнем хуторе в крестьянском доме командующий флотом созвал совещание. На нем присутствовали член Военного совета флота генерал-майор Вербицкий, вице-адмирал Ралль, командир бригады шхерных кораблей капитан 1-го ранга Кудрявцев, другие офицеры. В их числе был и командир 10-го ДСК Амелько.

И вот на этом-то совещании было высказано мнение, в основе которого лежала ошибочная посылка о том, что обстановка на Пийсари сложилась не в нашу пользу и следует это признать. А раз так — вывести с острова морских пехотинцев.

— Не будем спешить с оценками, — спокойно сказал командующий. — Сейчас прибудет Потужный, командир бронекатера, который обеспечивал десант.

Потужный прибыл. Из его доклада выходило, что моряки стойко держатся на плацдарме, но надо помочь им подкреплением.

Наступала ночь. 16 тендеров ушли за морской пехотой, а катера Лебедева и Кравченко — прикрывать их дым-завесами, капитан-лейтенанта Потужного — огнем.

22 июня корабли направились в точку высадки. Впереди — дымзавесчики, за ними — тендеры. Тендеры подходили к острову, катера Лебедева и Кравченко — к самому опасному району, к норду по проливу. И как раз в этот момент снова появились все те же четыре артиллерийские БДБ. Наши катера тут же поставили дымзавесу, надежно прикрывшую тендеры и самих морских пехотинцев, высаживающихся на берег. Два же маленьких деревянных катера, всю огневую мощь которых составляли пулеметы ДШК и «максим», вышли на острие атаки, прикрывая товарищей. Но слишком неравны были силы. Вскоре загорелся СК-901 старшины 1-й статьи Кравченко, сам он получил ранение. И все же моторист Иван Солодовников сумел вывести катер из-под огня…

СК-905 продолжал вести бой. Продолжал, хотя тоже горел и через пробоины в корпус поступала вода. Был ранен пулеметчик Андрей Рыжкин, и к ДШК встал сам командир Николай Лебедев. Получили ранения командир отделения мотористов Иван Попов и сигнальщик Петр Павлов, химист Владимир Козлов… Катер маневрировал, но не покидал своего места, того, с которого он мог прикрыть дымзавесой тендеры. И не прекращая стрелял из пулемета раненный в грудь Лебедев. С каждой минутой катер получал все больше пробоин. Командир принял единственно верное решение — посадить СК-905 на мель.

— Попов, командуй! — приказал Лебедев. — Забирайте «максим» и все за борт, на берег! Все!

— Мы с тобой, командир!

— Уходите, прикрою! — Он стоял у пулемета, открытого и ничем не защищенного, и стрелял. А его ребята побрели по мелководью к берегу, поддерживая друг друга… Еще один осколок попал Лебедеву в голову — моряки это видели и хотели повернуть обратно, чтобы хоть чем-нибудь помочь командиру. Но он посмотрел на них так, что все поняли: это не просьба, приказ!

Но едва они успели установить свой «максим», как услышали взрыв… Они видели — командир упал, и тогда, превозмогая боль от ран, двое побежали назад, чтобы помочь Николаю. Но он уже был мертв… И тогда моряки забрали тело командира с палубы СК-905 и вынесли его на берег, где и похоронили. Окопали свежую могилку. Еще раз сходили на катер, вытащили якорную цепь и ею эту могилку огородили…

Потом, через несколько дней, сюда пришли комдив Амелько и замполит Евстафьев, краснофлотцы и старшины дивизиона. Они нашли это место и навсегда его запомнили: в лесочке, под самым берегом у финской деревни Путус лежал их боевой товарищ старшина 1-й статьи Николай Лебедев, погибший в бою.

Катера швартовались в Койвисто — тыкались носом прямо в берег. Пирсы были разбиты. И так — весь дивизион, 25 катеров. Для управления дивизиона требовалось помещение на берегу, — на катерах тесно, краснофлотцам и старшинам места в обрез.

Случайно в ближнем лесу нашли разборный домик лесорубов. Внутри — пять пар двухъярусных коек, посередине печка, справа от двери — стол. Капитан 3-го ранга Амелько и капитан-лейтенант Евстафьев пошли посмотреть. Оказалось, то что надо. Разобрать этот домик и снова собрать его, но поближе к берегу, к кораблям, удалось часа за четыре. А затем дивизионный врач капитан медицинской службы Петр Петухов, который по совместительству отвечал в дивизионе за все виды снабжения, силами коков, баталеров и санитаров соорудил неподалеку навес и под ним оборудовал камбуз, который готовил пищу на весь личный состав.

Ну, а в доме у стола с аппаратами связи сидел дежурный. В общем, жизнь на берегу налаживалась. Только вот бывать-то на этом самом берегу краснофлотцам, старшинам и офицерам 10-го ДСК удавалось редко.

Ранним утром 23 июня остров Пийсари был полностью очищен от противника, а к полуночи 24-го — острова Бьерке и Торсари, а следом — острова Туппурунсари и Роунти.

Утром 27-го корабли возвращались в Койвисто. Комдив Амелько шел на И-50, одном из двух стальных катеров своего, в общем-то, «деревянного» дивизиона. Он стоял на мостике рядом с младшим лейтенантом Семеном Гончаруком.

Утро над морем поднималось прекрасное. Легкий ветерок чуть рябил воду, по голубому небосводу навстречу катерам поднималось солнце.

— Денек сегодня будет отличным, товарищ комдив! — мечтательно проговорил Гончарук. — Вот поедим, потом отдохнем как следует. А затем выкупаться бы?

— Все будет. Своевременно или несколько позже…

Катер поворачивал на створные знаки бухты Койвисто. На левой рее трепетал флаг «люди», команда на все корабли — к повороту… Наконец И-50 вошел в бухту, и открылся сам город — слева на берегу поднимался к небу высоченный шпиль кирхи, повсюду, сколько мог окинуть взор, в зелени утопали маленькие домики.