Иван Кононенко - Не вернуться назад...

— Отто Леман, гауптштурмфюрер, помощник коменданта охраны санатория, тридцать три года, — четко ответил пленный.

— Номер части, в которой вы служили? — последовал вопрос…

Опрос пленного закончился только к утру. Дождь перестал. В приоткрытую дверь землянки доносился приглушенный шум проснувшегося партизанского лагеря.

Пленного увели. В землянке остались только Варов и Зайков. Они просматривали записанные показания пленного эсэсовца. Варов отчеркивал наиболее важные места красным карандашом.

«…Севернее Винницы, примерно в восьми километрах, в сосновом лесу, рядом с селом Коло-Михайловкой, в период с сентября 1941 года по апрель 1942 года была оборудована ставка верховного командования германских вооруженных сил на Восточном фронте и штаб-квартира Гитлера…»

…«От шоссе Винница — Житомир, на южной окраине Коло-Михайловки, проложена асфальтированная дорога к центральной зоне, расположенной в центре лесного массива. В начале этой дороги находится контрольная будка с часовыми, при въезде в лес — здание комендатуры. Вся зона разбита на восемь полос. В первых пяти располагаются казармы, склады, баня, штаб комендатуры. Тут же бюро пропусков в центральную зону.

Центральная зона разбита на три полосы и огорожена проволочной сеткой высотой в два с половиной метра и двумя рядами колючей проволоки. Ворота в эту зону охраняются открытыми и скрытыми постами. В центральной зоне находятся помещение штаба, канцелярия Гитлера, гестапо, телефонная станция, жилые дома, спортзал, бассейн, три бомбоубежища…»

— За такой короткий срок настроили чертову уйму всяких помещений и убежищ, — промолвил Варов, затягиваясь папиросой, и продолжил чтение:

«Часть поля, прилегающая к центральной зоне с южной стороны леса, огорожена рвом с пятью рядами спирали из колючей проволоки и противопехотным проволочным забором. Вокруг леса на высоких деревьях через каждые двести метров располагаются наблюдательные посты. По опушке леса — большое количество укрытий, дзотов, пулеметных гнезд и огневых позиций артиллерии. Внутри леса и вдоль опушки высылаются подвижные патрули, а в ночное время им придаются собаки».

«…От главной квартиры Гитлера на Берлин проложено два прямых бронированных кабеля. Один, подвешенный на столбах, связывает ставку с штабом Геринга, который находится в двадцати двух километрах к северу. Линии связи протянуты к Виннице и к аэродрому в Калиновке».

— Слушай, Зайков, может быть, подумаешь насчет этих бронированных кабелей и аэродрома? — предложил Варов.

— Попробуем, — улыбнулся командир отряда.

Варов вновь сел за стол, придвинул к себе показания пленного, подчеркнул еще два абзаца:

«…На опушке леса стоят замаскированные двадцать танков, на огневых позициях — до двенадцати батареи зенитной артиллерии и прожекторные подразделения».

«…Гитлер приезжал в штаб-квартиру несколько раз в мае-июле 1942 года и в июле-августе 1943 года. В этом году в январе был Геббельс, в марте — Розенберг».

Варов устало потянулся. То дело, ради которого его группа преодолела столько трудностей, было сделано.

После освобождения советскими войсками Киева, когда фронт перешел на западный берег Днепра и стал продвигаться к границе, Варову и его боевым друзьям стало работать еще сложнее. Увеличилась плотность вражеских войск, появилось множество крупных и мелких гарнизонов, еще жестче стал оккупационный режим, усилились репрессии и карательные операции против патриотов, сражающихся с фашистами на оккупированной территории.

В селе, где базировалась группа Варова, постоянного гарнизона не было, но последнее время оккупанты стали появляться там чаще и чаще. Иногда останавливались дня на два, на три. Местные полицаи патрулировали в селе круглосуточно. Прислали нового старосту села, а с ним несколько незнакомых полицаев.

Как-то связной, работающий в сельской управе, сообщил, что где-то в окрестностях села работает нелегальный радиопередатчик, а он, староста, не имеет об этом ни малейшего представления. Приказали усилить наблюдение в селе, особенно обратить внимание на приезжих, взять всех на учет, о появлении новых людей в селе или выезде кого-нибудь из села немедленно докладывать в райуправу.

Варов и без того видел: уже вчера за селом стояли две машины с пеленгаторами. Еще раньше наведался и полицай, вначале зашел к хозяину дома, потом к ним. Посидел какое-то время, покурил и молча, не сказав ни единого слова, ушел.

Варов в это время находился в отряде Цывинского. Дома были Наталья Михайловна и Клава. Словно почуяв недоброе, они заблаговременно спрятали радию в погребе, за домом.

Когда рассвело, Наталья Михайловна ушла в одно из дальних сел. Там ей предстояла встреча с нужными людьми, которые могли уточнить данные о недавно раскинутом близ этого села полевом аэродроме гитлеровцев, о количестве и типах базировавшихся на нем самолетов.

Домой она возвратилась на следующий день: Своим походом Наталья Михайловна была довольна: встретилась со связными и получила от них нужную информацию. К тому же удалось достать кое-что из продуктов. Но на душе было неспокойно, тревожные мысли не выходили из головы. Волновалась за сына, от которого давно не получала вестей. Волновалась за Василия Тимофеевича. Переживала, как там у Клавы?

Наталья Михайловна машинально посмотрела на окно и не поверила своим глазам: условного знака на месте не было. Домой идти было нельзя. Она в растерянности стояла и смотрела туда, где Клава должна была поставить этот знак, потом повернулась и медленно пошла в обратную сторону. Ей нужно было засветло дойти до маяка, одолев расстояние в пятнадцать километров.

Солнце уже заходило за невысокий лес, когда Наталья Михайловна подошла к маяку. На маяке дежурили три партизана. Это были простые сельские хлопцы. Один колол дрова у сарая, другой поил лошадь у колодца, третий отдыхал в хате. Жарко топилась печь, возле нее хлопотала пожилая женщина, да еще на лавке чистила картошку девочка лет десяти-двенадцати.

Наталья Михайловна назвала пароль парню, который поил лошадь. Приняли ее как родную, хотя раньше они никогда не встречались. Устав с дороги, она сразу же полезла на печку, незаметно уснула. Ее будили ужинать, но она отказалась, вяло, чуть слышно шевеля губами и слабо мотая головой.

А на следующий день на маяк пришел и Варов. Он был по-особенному сосредоточен, хмур и деловит.

— Центр приказал немедленно уходить из села. Будем продолжать работу, находясь в отряде Цывинского. С командованием отряда все обговорено, — сказал Варов, когда они остались одни.

— Я пойду в Воронец, — не отвечая Варову, сказала Наталья Михайловна. — Как-нибудь проберусь к своей знакомой, попрошу ее узнать, что случилось.