Григорий Полянкер - Старый Сантос и его потомки

О том, что плот может не выдержать, Сантос не хотел и думать. Канаты должны выдержать! Опасность, что их могут настигнуть преследователи, кажется, миновала. Они уже отплыли далеко. Эта земля уже не принадлежит тем правителям, откуда бежал Сантос со своими односельчанами. Здесь должны быть другие законы, и никто не станет судить его за то, что он отомстил подлецу и насильнику…

Но как ни пытался Ицхак Сантос успокоить себя и окружающих, тревога овладевала им все больше и больше. Ветер усиливался, и с повой силой хлынул сплошной ливень. Небо над головой словно смолой налилось. Необходимо было немедленно пристать к берегу, но слева и справа тянулись каменистые громады, и пришлось приложить все силы, чтобы удержать плот, направляя его на середину реки. Все здоровые мужчины стояли с веслами и шестами, слушая команду Сантоса, который набухшим от воды веслом направлял плот по главному руслу.

Никто не спал. Вокруг неистово гудел ветер. Казалось, вот-вот он поднимет вверх этот утлый, скрипучий плот и понесет его куда-то. Казалось, небо совсем опустилось на стремнину и все превратилось в сплошной непроглядный мрак.

И вдруг черное небо на мгновенье озарилось извилистой молнией, разверзлось мрачное месиво, и тут же загрохотал оглушительный гром. Дождь хлынул сильнее, и люди испуганно съежились, высунувшись из своих укрытий. Что это? Что-то слишком рано загремело. Что это за знак? К лучшему или, наоборот, к худшему? Страх охватил людей. Дети снова заплакали, дрожа, прижимались к матерям, с ужасом глядели на мрачное небо. Заревели коровы, заржали лошади, будто предчувствуя беду. Овцы сбились в кучу, петухи в клетках начали ни с того ни с сего кукарекать. А плот, скрипя, плыл и плыл, подпрыгивая на взбухших волнах.

Старики с ужасом глядели на разгневанное небо, которое то и дело раскалывалось под неумолимыми мечами молнии. Грохотал гром, прокатываясь с большим ожесточением над облаками. Кто-то из стариков стал молиться, дабы всевышний не карал их, избавил бы от опасности.

— Кажется, начинается второй потоп! — сказал один старик. — А что себе думает наш Ной? Он еще долго будет гнать в неведомое свой ковчег? Скоро он выпустит голубя, чтобы тот проверил, есть ли уже где-нибудь суша…

Ицхак Сантос ничего не слыхал. Вместе с мужчинами, которые стояли наготове с веслами и шестами, он прикладывал все усилия, чтобы сдержать плот и не допустить удара о скалистый берег. Ему и в самом деле казалось, что начинается второй потоп и он плывет со своими односельчанами на Ноевом ковчеге.

Мужчины и парни заметно помрачнели, выбились из сил. Давно не слышно было их шуток, смеха. Они проклинали невыносимый сплошной мрак, поглотивший все вокруг.

— Куда он пас тащит, наш мучитель? — послышался голос старухи. — Когда уже кончатся наши муки? Грех ты взял на свою душу, Ицхак! Грех!

— Разве не лучше было погибнуть на своем пороге, если уже суждено погибнуть? — поддержала старуху худенькая женщина. — Зачем мы потащились за ним на верную смерть? О горе!

К Сантосу доносились проклятия, но он не подавал виду, что слышит это. Ему нечего людям ответить. Он сам уже еле стоял на ногах, совсем выбился из сил, борясь с бешеным течением и волнами. Думал лишь об одном: надо приложить все усилия, чтобы как-то удержать плот. Надо продержаться на воде хотя бы до рассвета. Беспокоило, что канаты почти стерлись и часть бревен уходит из-под ног. Прошло еще какое-то время, и как ни старался он со своими помощниками удерживать плот, это удавалось все меньше и меньше. Даже у самых выдержанных и стойких иссякли силы, и ветер погнал плот, как ему, ветру, хотелось.

И вскоре произошло то, что неизбежно должно было произойти. Штормовой ветер изо всех сил подхватил никем не управляемый плот, погнал его к прибрежным скалам, повертел им, швырнул о камни раз и еще раз, канаты не выдержали — плот начал рассыпаться.

Крики и рыдания огласили черную ночь. Парни оставили весла, шесты и бросились спасать детей, женщин, стариков. Вытащили их на берег, вытолкнули подводы, погнали по скользким бревнам лошадей, скот. Люди бросались в холодную воду и подхватывали все уплывающее» С плота тащили к берегу то, что можно было спасти.

После того как согнали всех, на берег столкнули возы, вынесли домашний скарб и мешки с хлебом, мужчины бросились в ледяную воду и стали вытаскивать бревна с расползавшегося на глазах плота. Может, придется снова связать его, чтобы плыть дальше, когда присмиреет разбушевавшийся Днестр.

Люди стояли по пояс в воде и выхватывали из реки бревна, доски — все, что всплывало. Погруженные в спасательные работы, Не заметили, как утих ветер, угомонился дождь, утихомирилась гроза.

На востоке прорезалась серая полоска рассвета. Начинался новый день. Что принесет он людям?

А тем временем на каменистом крутом берегу столпились возле своего имущества озябшие, промокшие люди, дрожа от холода. Они испуганно оглядывали этот неуютный, дикий и пустынный берег. С горы по глубокому оврагу, по изрытым дождями канавам устремлялись к реке мутные потоки воды.

Бледная полоска на востоке постепенно расширялась, как бы расталкивая грозовые облака, нависшие над бушующим Днестром. Откуда-то из-за крутого кургана брызнули на промокшую землю первые солнечные лучи, и над рекой поднялась легкая дымка испарений.

Землисто-серое морщинистое лицо Ицхака Сантоса сразу просветлело.

Он оглянулся по сторонам и увидел крутые холмы и курганы, чем-то отдаленно напоминающие родную Каменку, которую довелось несколько дней тому назад оставить. Правда, нигде поблизости не видно было ни стройных елей, ни дубов, ни пихт; каменистые горы вокруг и мрачные ущелья, на дне которых бушуют горные потоки. А курганы и холмы поросли редким кустарником и бурьянами. А там, вдали, чернел лес, зажатый холмами.

Вокруг было пустынно и безлюдно, как будто никогда еще не ступала здесь нога человека.

Солнечные лучи радовали и обогревали наболевшую душу. Ицхак Сантос сбросил с плеч промокшую отяжелевшую куртку, скинул рубаху, выкрутил ее и подставил широкую волосатую грудь солнечным лучам.

Обросшее усталое лицо сразу преобразилось, даже повеселело.

Надев рубашку, он улыбнулся односельчанам:

— Ну, люди добрые, кажется, живем! Чего же вы приуныли? А ну-ка, выше голову! Немного согреемся, просушим одежду и начнем думать, что делать дальше. Главное — все живы-здоровы, а все остальное впереди. Не надо падать духом! Живем, и в этом счастье!..

— Да, живем!.. — горько заметила высокая седая женщина, кутая в тряпье озябшего ребенка, который не переставал плакать. — Всем бы нашим врагам такая жизнь… Боже ты наш милосердный!..

— Шева! — оборвал ее кто-то из стариков. — Нужно благодарить всевышнего, что спаслись от такого кошмара… Нечего бога гневить… Стало быть, такое заслужили… Спасибо ему и на этом. Помолимся за то, что спас наши грешные души!..