Геннадий Сорокин - Пропавших без вести – не награждать!

– Атакующие группы движутся двумя волнами. Первая: в центре – пулеметчик, по бокам – автоматчики. Вторая: в центре – командир группы, по бокам – бойцы с винтовками и гранатами. Цель первой волны – проломить оборону противника и истребить максимальное число врагов. Вторая волна уничтожает одиночные, внезапно появившиеся цели, добивает раненых немцев, контролирует фланги. Пленных не брать! Мне негде на острове устраивать фильтрационный пункт. Да и незачем.

Лоскутов, как шашкой, рассек прутиком воздух.

– У нас два пути: захватить остров, выполнить задание и выйти победителями или умереть. Я – за победу! А вы?

Десантники молча (кричать-то запрещено) отсалютовали поднятым вверх оружием: «Командир, мы с тобой! Победа или смерть!»

– Разойдись! До завтра всем, кроме караула, даю свободное время.

Первым, кому накануне Лоскутов рассказал свой план по захвату острова, был Монгол.

– Я с самого начала думал об острове, но как оттуда выбраться, вот в чем проблема! Тут ты прав – остров не болото, с него брода на сушу нет. Захватить остров можно, даже удержать его: день, два, неделю – можно! А что потом? Сидеть на нем до конца войны? Нереально. Немцы соберутся с силами и сотрут нас в порошок.

Николай Егорович развернул перед рейдовиком карту фьорда Намсус-норд.

– Итак, предположим, мы захватили некий корабль и добрались до острова. Куда девать корабль, пока мы будем прорываться к замку? Оставить у пирса? Немцы засекут его и потопят катерами или береговыми пушками. Спрятать у западного побережья острова? Там негде швартоваться, там постоянные волны – любой корабль разобьет о скалы. Вывезти корабль в пролив между необитаемой частью фьорда и островом и поставить на якорь? Немцы посадят на катера десант и захватят его. Как ни крути, после высадки корабль придется бросить. Бросить корабль – значит, нет транспорта выйти с острова. Все – круг замкнулся. Атака на остров отпадает.

И вот появляется подводная лодка. Она заходит за скалу на острове и пропадает. Куда она могла деться? Войти в подземный грот, специально вырубленный для нее в скале, больше некуда. И тут меня осенило: а не смыться ли нам на этой лодке после атаки? До выхода из грота подлодка неуязвима для катеров и береговых пушек. Ее невозможно потопить с воздуха…

– Это все понятно, а не выйдет ли лодка в море, как только на острове начнется стрельба?

– Я думаю, что нет. Подводная лодка – это же не мотоцикл, дернул педаль стартера и поехал. Если подлодка зашла в подземное укрытие, то у нее наверняка израсходовано горючее, разряжены аккумуляторы. Я не специалист по судовым дизелям, но даже в машине надо перед выездом двигатель прогреть, а на подлодке и подавно.

И теперь самое главное – перед тем как уйти с горы, я видел, как группа моряков покинула остров на катере. Эти моряки – экипаж подлодки. Они вернулись с плавания, поставили лодку на прикол и отправились по домам в поселок. Сейчас подлодка стоит без экипажа, с разряженными батареями, без запасов воды и пищи. За день мы приведем лодку в порядок, погрузимся и махнем через пролив на необитаемую часть фьорда. А уж там, посуху, мы уйдем от любой погони. Теперь рассказывай, что у тебя?

– От седловины между холмами до КПП в поселок метров триста. Прожекторами немцы освещают территорию только рядом с КПП, остальное пространство по темноте можно пройти незамеченными. Первыми к КПП пойду я, Чук и Геккон. Вы – следом. Как только мы подойдем к проволочному ограждению метров на пятьдесят, Чук из лука снимет часового на вышке. Потом перебьем охрану на КПП – и путь на пирс свободен!

– А если в это время к КПП подойдет машина…

– Коля, давай не будем собирать все «если», какие только могут быть! Подойдет машина, будем действовать по обстановке. Скажи лучше, почему ты думаешь атаковать остров на рассвете? Боишься, что ночью наши парни друг друга перестреляют?

– И перестрелять могут, и на незнакомой местности могут заблудиться. Ночью мы будем метаться по острову, как стадо баранов в новом загоне. Действовать надо только днем, других вариантов нет.

На ужин повар сварил такую густую похлебку, что ложка стояла. По распоряжению Лоскутова всем бойцам выдали по 150 граммов водки. Остальные запасы спиртного вылили.

После ужина все десантники, кроме заступивших в караул, были предоставлены сами себе. Как правило, в свободное время, перед началом боевых действий, бойцы пишут письма домой. Десантникам Лоскутова писать было некуда, так что время перед отбоем они посвятили воспоминаниям о довоенной жизни. Воспоминания, независимо от рассказчика, вертелись вокруг двух главных мужских тем: женщин и приключений, в которые попадают после хорошей попойки. Если кто-то пытался рассказать о работе или проблемах в семейной жизни, на того шикали:

– Помолчи, ради бога! На хрен кому нужен твой завод. Дай Валерку дослушать, как он пьяный в женское общежитие пробраться пытался.

Николай Егорович слышал много разговоров перед началом боев. Если солдаты вспоминали приятные моменты в жизни, то моральный настрой в коллективе он считал положительным. Если начинали говорить о политике или войне, то это настораживало. Тогда ему сразу же вспоминался 1941 год, когда ни о чем ином, как причинах отступления и военном искусстве, речи не было.

«Боец, уверенный в успешном выполнении задания, старается отвлечься перед боем, послушать небылицы о любовных похождениях товарищей и рассказать им свои байки. А действительно, о чем еще вспоминать? – размышлял Лоскутов. – Что еще может обсуждать нормальный русский мужик перед схваткой? Работу в колхозе за трудодни или “заветы” Ильича? Кстати, а кто-нибудь читал эти заветы? Когда он их успел написать, если умер внезапно, в полном расцвете сил?»

Обойдя несколько групп бойцов, Николай Егорович подошел к пищеблоку. У прогорающего костра Короткова, раскрасневшаяся после спиртного, рассказывала тунгусам о своей семейной жизни:

– Тогда я как врезала половой тряпкой этой скотине по морде и выгнала из дома!

Глафира отпила чаю из котелка, вытерла губы.

– Давай дальше! – нетерпеливо заерзали тунгусы. – Потом он опять пришел пьяный, и вы подрались?

«Для Чука и Геккона рассказы Коротковой что-то вроде радиопостановки, – усмехнулся про себя Лоскутов. – У них-то в племени женщины мужиков половой тряпкой не гоняют. У них и тряпок-то половых нет. И полов, которые надо мыть, тоже нет».

Николай Егорович собрался последовать примеру Монгола пойти пораньше лечь спать, но у палатки его перехватил Якушев.

– Товарищ командир, у меня к вам серьезный разговор, – сказал лейтенант встревоженным голосом.

– Что же, пойдем, поговорим.