Иван Мялицын - Танки вел Алексеев

— В Сочи и в октябре еще не осень, — отозвался Алексеев. — В октябре сорокового года я отдыхал в санатории РККА имени Ворошилова. Все жалел, что один, без жены, приехал. Погода тогда стояла отличная, почти майская. Море тихое, чуть колышется, даже купался. Цветы, зелень. Дочке своей все листочки да цветочки собирал, очень просила для школьного гербария. И здесь, где мы сейчас с тобой лежим, до войны санаторий был. Вот ведь и подумать тогда не мог, что отлеживаться тут придется. Да, каждый седьмой житель города в госпитале работает. Война!

А война ежеминутно напоминала о себе. Напряженные бои шли в непосредственной близости от Туапсе. Временами с Белореченского перевала, находящегося в сорока — пятидесяти километрах от Сочи, доносилась отдаленная артиллерийская канонада. Войска Закавказского фронта вели бои за Клухорским перевалом с горнострелковыми немецкими частями, рвавшимися к Сухуми.

В госпитале Василий Михайлович много думал о семье. На передовой для этого попросту не было времени. А здесь мысли о жене, о детях почти не оставляли его. Он был хорошим отцом, но кочевая военная жизнь надолго отрывала его от дома. Дети росли, учились, взрослели почти без него. Письма Василия Михайловича, отправленные из госпиталя, были пронизаны большой теплотой, сердечностью, заботой. Но и в них он был не просто отцом, любящим и нежным, он был в первую очередь солдатом Родины, ее защитником, на время оторванным от передовой.

«5.9.42 г. Милая дочка!

Скоро месяц, как я лежу в госпитале. Лечусь на берегу Черного моря. Здесь настоящая кузница по ремонту защитников Родины. Советская власть проявляет максимум заботы о своих сынах. Чем скорее они встанут на ноги, тем скорее вернутся на фронт. А что может быть сейчас важнее защиты нашей страны?

По опыту знаю, что те, кто был ранен, дерутся злее, мстят врагу за свою кровь и кровь товарищей. Только в последних боях наши танкисты, которым я помогал и советом и делом, уничтожили 8 танков и не одну тысячу солдат и офицеров. Мы знаем, что враг хитер, и на хитрость отвечаем хитростью, на жестокость — жестокостью. Кровь за кровь. Да, дочка; такова война. Сколько за это время я потерял товарищей… И каких товарищей!

Долго я не писал тебе, Валя, поверь, дочка, недосуг было, а как в госпиталь привезли, тоже не мог писать. За время, что был в боях, неоднократно попадал в окружение, но с боями прорывался к своим. Окружение не страшно, когда бойцы и командиры стойко держатся и сами наносят врагу ощутимые удары. А сколько раз пришлось быть под бомбежкой, не сосчитать! Много пройдено военных дорог, по которым мы не только отступали, но и гнали ненавистного врага. Если б вы видели, мои дорогие, с какой радостью встречало нас население освобожденных сел и городов! И это понятно. За восемь дней, пока немцы занимали Ростов, было расстреляно более двух тысяч человек. Расстреляли пятнадцатилетнего мальчика только за то, что он имел голубей, и тут же убили его плачущую мать. При освобождении Барвенково в ямах мы обнаружили более 400 расстрелянных и замученных жителей. Разве фашисты не звери? Разве можно жить спокойно, когда они поганят нашу землю?!

Дорогие мои, теперь писать буду чаще, время есть. И вы о себе пишите, папка о вас скучает. Буду стараться как можно скорей поправиться, чтобы бить ненавистного врага.

Целую всех, ваш папка».

«23.11.42.

Здравствуйте, мои дорогие! Как долго я залежался. Уже почти три месяца. Мне сделали третью операцию, удалили последний осколок. Теперь лежать осталось недолго, а там снова на фронт, снова бить фашистов. Последние дни радостны: немцы окружены под Сталинградом. От этих известий даже раны стали заживать быстрее. Надеюсь, что мне уже недолго осталось «ремонтироваться», так как чувствую себя уже хорошо.

Дорогие мои, если бы вы знали, сколько внимания, заботы, сколько сердечности отдают раненым все работники госпиталя, от главврача до санитара. Ты, Валюша, учишься в мединституте. Это прекрасная, благородная профессия. В нашей стране молодым все дороги открыты, и я верю, что твоя мечта сбудется. Но я хочу, чтобы ты, Валя, была таким врачом, какие лечат твоего папку.

Скоро у Виктора день рождения. Ты, сынку, уже почти взрослый! Желаю тебе успехов в учебе, здоровья. Виктор, ты единственный мужчина в семье, пока папка на фронте. Помогай маме и Вале, заботься о них.

Крепко целую, папка».

11 февраля 1943 года генерал-майор Алексеев был выписан из госпиталя и получил назначение в 45-ю армию Закавказского фронта.

В начале июля 1943 года генерал-майор Алексеев был вызван в Управление бронетанковых войск Красной Армии.

Вызов в Москву не удивил Василия Михайловича. 45-я армия, в которой он занимал должность командующего бронетанковыми и механизированными войсками, военных действий не вела. Ее соединения находились в Закавказье, вблизи советско-турецкой границы, и в Иране. Турция по-прежнему продолжала держать войска около границы. Угроза удара в спину — вторжение в Советское Закавказье, как дамоклов меч, висела над нашей страной. Воинские части в Иране, введенные туда еще в 1941 году, выполняли миссию обеспечения безопасности. Но как бы важны и ответственны ни были эти задачи, судьба страны решалась не здесь. И ему, боевому командиру, командовавшему танковым соединением в самое трудное время, сейчас, когда Советская Армия нанесла ряд поражений фашистской Германии, когда впереди надвигались, решающие сражения, не сиделось в Закавказье. Он не один раз обращался к командующему бронетанковыми и механизированными войсками Закавказского фронта генерал-майору Дементьеву с просьбой отправить на фронт.

И вот Москва. В столице он не был с мая 1941 года, с того, времени, когда учился на курсах усовершенствования командного состава.

Москва выглядела суровой. В небе аэростаты. В целях маскировки пестро раскрашены стены зданий. Стекла окон перекрещены полосками бумаги. Кое-где заметны следы бомбежек.

11 июля 1943 года нарком обороны СССР И. В. Сталин подписал приказ о назначении генерал-майора танковых войск В. М. Алексеева командиром 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса. Однако в штабе Воронежского фронта Алексеев получил новое назначение — командовать 10-м танковым корпусом.

Вечером 15 июля Алексеев прибыл на КП корпуса, находившийся на северной опушке лесного урочища Горновое неподалеку от села Новенькое, в четырнадцати километрах западнее шоссе Обоянь — Белгород.

В просторном блиндаже с накатом из осиновых и березовых бревен при свете электрической лампы, подключенной к аккумуляторной батарее, начальник штаба корпуса полковник Матвей Илларионович Лавриненко — подвижный, энергичный, небольшого роста человек — докладывал Алексееву о сложившейся обстановке, о составе и силах корпуса: