Джорджия Хантер - День, когда мы были счастливы [litres]

Рядом с Адамом на коленях стоит Кэролайн и показывает Херте, как пеленать ее младшего, Михеля, которому всего две недели.

– Нехума научила меня, когда родилась Кэтлин, – тихо говорит она, поправляя мягкую муслиновую пеленку под Михелем.

Перед их приездом Кэролайн переживала, что подумает о ней семья Адди: об американке, которую их сын пригласил в свою жизнь, которая ничего не знала о страданиях и трудностях, которые они перенесли. Адди снова и снова заверял ее, что они полюбят ее.

– Уже любят, – сказал он. – Ты причина, по которой они здесь, помнишь?

Херта благодарно кивает, и Кэролайн улыбается, довольная тем, что, несмотря на языковой барьер, оказалась полезной.

– Весь фокус в том, чтобы зафиксировать ручки, – добавляет она и тут же показывает.

В углу комнаты, где стоит проигрыватель, на который Адди потратился в последнюю минуту перед приездом семьи, они с Халиной перебирают небольшую коллекцию пластинок, обсуждая, какую поставить следующей. Адди предлагает Эллингтона, но Халина возражает:

– Давай послушаем что-нибудь местное.

Они сходятся на молодом бразильском композиторе и скрипаче Клаудио Санторо. Адди регулирует громкость, когда начинается первое произведение – соло на фортепиано с современной джазовой темой, – и с улыбкой смотрит, как в другом конце комнаты отец обнимает маму за талию и, закрыв глаза, качается с ней под музыку.

Ужин готов незадолго до шести часов. Снаружи небо начало темнеть. В Рио самый конец осени, и дни короткие, а ночи холодные. Адди уменьшает громкость проигрывателя, прежде чем убрать иглу, и в комнате становится тихо, пока все рассаживаются по местам. Кэролайн и Халина сажают Рикардо и Кэтлин в детские стульчики и заправляют им за воротники хлопковые салфетки. Напротив них Генек хлопает по стулу рядом с собой и щипает Юзефа за ребра, когда его старший сын садится. Юзеф отбивает руку Генека, сузив голубые глаза и сверкая ямочками на щеках. Херта осторожно укладывает уютно запеленутого младшего брата Юзефа, Михеля, в старую колыбельку Кэтлин.

Напротив Генека сидят Мила с Селимом и Фелицией.

– Ты красавица, – шепчет Селим Фелиции. – Замечательный бант.

Фелиция поднимает руку к темно-синей ленте – подарку Кэролайн, – которая держит ее хвостик. Она робко улыбается, до сих пор не зная, как принимать комплименты от отца, но наслаждаясь его словами, они имеют свойство наполнять ее счастьем.

На остальных стульях сидят Терза, Франка, Салек, Ала и Зигмунд.

Сол занимает место во главе стола, Нехума подает Кэролайн коробок спичек. Обычно свечи зажигала бы Нехума – такова традиция: в Песах это делает старшая женщина в доме, – но Нехума настояла.

– Это твой дом, – сказала она, когда Адди спросил, не окажет ли она им честь. – Я могу произнести благословение, но мне будет очень приятно, если свечи зажжет Кэролайн.

Сначала Кэролайн опасалась брать на себя такую ответственность. Это не только ее первый Песах, но и первый праздник с новой семьей. Она сказала, что будет всячески помогать, но предпочитает делать это тихо.

– Это не мой праздник, – настаивала она.

Адди уговорил ее, сказав, как много это будет значить для него и для его мамы.

Кэролайн чиркает спичкой и подносит огонек к двум фитилям. Рядом с ней Нехума произносит благословение. Когда она заканчивает, женщины возвращаются на свои места: Кэролайн рядом с Адди, а Нехума на другом конце стола, напротив своего мужа, и все внимание обращается на Сола.

Сол обводит взглядом стол, молча приветствуя каждого, его глаза блестят в свете свечей. Наконец он смотрит на Нехуму. Нехума набирает воздуха в грудь, расправляет плечи и кивает, что можно начинать. Сол кивает в ответ. Нехума видит, как поднимаются и опускаются его плечи, и на мгновение ей кажется, что ее муж заплачет. Если так, понимает она, и к горлу подступает комок, то и она тоже расплачется. Но в следующую секунду Сол улыбается. Он открывает Агаду и поднимает бокал.

– Благословен Ты, Господь… – начинает Сол своим баритоном, и сразу же по рукам всех взрослых, присутствующих в комнате, бегут мурашки.

Благословение Сола короткое:

– Благословен Ты, Господь, наш Бог, Царь Мироздания, давший нам жизнь, поддержавший нас и давший дожить нам до этого времени.

Слова деликатно задерживаются во влажном воздухе, пока вся семья вслушивается в глубокий голос Сола, в смысл его молитвы. «Давший нам жизнь. Поддержавший нас. Давший дожить до этого момента».

– Сегодня, – добавляет Сол, – мы отмечаем праздник мацы, время нашего освобождения. Аминь.

– Аминь, – хором повторяют остальные, подняв бокалы.

Сол читает благословение на карпас, и семья обмакивает веточки петрушки в миски с соленой водой.

Напротив него Нехума обводит взглядом прекрасные лица своих детей, их супругов, пятерых внуков, своих кузенов и родственников, на мгновение задержавшись на пустом стуле, оставленном для Якова. Она смотрит на часы, подарок от Адди («За все дни рождения, что я пропустил», – сказал он), и не сомневается, что в этот самый миг далеко в Иллинойсе Яков сидит за собственным пасхальным ужином и празднует с семьей Беллы.

Когда Нехума поднимает голову, в ее глазах стоят слезы и лица вокруг расплываются. Ее дети. Все. Здоровые. Живые. Родившие собственных детей. Она много лет боялась худшего, представляла невообразимое, ее сердце замирало от ужаса. Сейчас это кажется нереальным, все места, где им довелось побывать, хаос, смерть и разрушение, которые следовали за ними по пятам, решения, которые они принимали, и планы, которые разрабатывали, когда она сама не знала, выживет ли, чтобы вновь увидеть свою семью, и выживут ли они, чтобы увидеться с ней. Они делали что могли, потом ждали и молились. Но сейчас – сейчас ожидание закончилось. Они здесь. Ее семья. Наконец-то, каким-то чудом, вся. Слезы катятся по щекам Нехумы, пока она возносит молчаливые благодарности.

В следующее мгновение она ощущает тепло. Ладонь на своем локте. Адди. Нехума улыбается и кивком дает понять, что все хорошо. Он улыбается, его собственные глаза на мокром месте, и дает ей свой носовой платок. Промокнув слезы, она расправляет платок на колене и проводит пальцами по белым вышитым буквам «ААИК», вспоминая, как аккуратно их вышивала и тот день, когда подарила платок Адди.

Напротив нее Сол с хрустом разламывает мацу, чтобы отложить в сторону афикоман. Мила шепчет что-то на ушко Фелиции. Халина качает Рикардо на колене и занимает его тем, что макает палец в блюдце с соленой водой рядом со своей тарелкой и дает ему попробовать. Генек обнимает Юзефа и Херту, положив ладони им на плечи. Херта улыбается, и они все вместе смотрят на Михеля, мирно спящего в колыбельке.