Сергей Барабаш - Степень риска (сборник)

Наконец Титоренко подал знак остановиться и осторожно, буквально на мгновение, выглянул из кювета. Танки были рядом.

План лейтенанта особой изобретательностью не отличался, но именно его простота сулила успех. Расчет был построен на технической особенности танковой башни немецкого Т-III, имеющей по бокам квадратные люки с крышками, похожими на печные дверцы.

Средний танк Т-III фирмы «Даймлер-Бенц» был основной боевой машиной вермахта в «русской кампании» и пользовался особой любовью немецких танкистов – в первую очередь за удобства для работы всех пяти членов экипажа. Таких танков к началу войны у Гитлера имелось только девяносто шесть, но это были первые по-настоящему боевые машины. 22 июня 1941 года германский фюрер выставил против Советской России еще и четыреста тридцать девять танков Т-IV фирмы «Крупп», но этот танк по своим боевым качествам до 1942 года значительно уступал детищу фирмы «Даймлер-Бенц».

Забота об удобстве танковых экипажей побудила немецких конструкторов в ущерб бронестойкости оборудовать башню Т-III не только круглым люком в командирской башенке, но и прямоугольными эвакуационными, или, как их еще называли, посадочными, по бокам корпуса и башни.

Еще с опушки леса Титоренко заметил, что боковые люки на танках были распахнуты. В каждый из них можно достаточно легко попасть гранатой или даже связкой гранат. Надо только вплотную подобраться к боевым машинам. По глубоким кюветам, со стороны солнца приблизиться к танкам было вполне возможно. Риск, конечно, был, но риск оправданный. Кроме того, маячившие в проемах люков дежурные танкисты больше внимания уделяли своим веселящимся товарищам, чем окружающей обстановке. Обсуждая детали предстоящего боя, Титоренко акцентировал основное внимание на необходимости в первые же минуты уничтожить тех гитлеровцев, которые оставались внутри танков, а при неудаче не рисковать, сразу уходить в лес. Вместе с тем, лишив противника танков, массированным огнем пулемета и четырех автоматов его вполне можно уничтожить, если не дать врагам времени опомниться и перегруппироваться для обороны – все-таки численно они втрое превосходили группу Титоренко. Решили ликвидировать дежурных танкистов прицельным огнем, а потом с короткой дистанции применить гранаты, причем лейтенант приказал оставить более удобные для броска «лимонки» и взять РГД-33, чтобы не нарваться на чугунные осколки своих же Ф-1, способные наносить смертельные ранения в радиусе до двухсот метров.

Из придорожных кустов первыми по кювету к танкам уползли автоматчики. У каждого на спине, как горб, был приторочен вещмешок со связками гранат. Деев наблюдал за ними поверх стоечного прицела своего МГ, готовый прикрыть их пулеметным огнем. С автоматами наготове следили за ними лейтенант и сержант. Они тоже могли в случае необходимости добавить огня. Убедившись, что автоматчики подобрались к танкам на верный бросок гранаты, Титоренко и Васин уползли по параллельному кювету следом. Деев, не отрываясь от пулемета, остался в одиночестве. Он видел, как некоторое время спустя прямо перед правым танком поднялся из кювета лейтенант…

Перед тем как подняться в рост, Титоренко аккуратно положил перед собой автомат. Достав из вещмешка связку гранат, он вытащил из-за пояса ТТ, взвел курок и посмотрел на Васина.

– Ну как ты, – сказал он, – готов?

– Готов, товарищ лейтенант.

– Васин, ты в Бога веришь? – спросил Титоренко.

Тот едва заметно улыбнулся.

– Это когда как. Прижмет, так и молитвы вспомнишь. Я ведь в деревне рос.

– Тогда с богом! – сказал Титоренко. Поднимаясь из кювета, он еле слышно пробормотал: – Я тоже не совсем городской, – и добавил громче: – Встаешь по моему знаку!

Лейтенант вскочил на ноги не сразу. Он осторожно приподнялся над краем кювета и быстро огляделся. Немцы продолжали веселиться и вряд ли могли его сразу заметить. С близкого расстояния танк в поле его зрения сильно сместился вправо. Темный проем башенного эвакуационного люка, казалось, сузился в несколько раз. Титоренко похолодел. Попасть в эту щель даже небольшой «лимонкой» было непросто, связкой же гранат – практически невозможно. Дежурного танкиста за створками люка тоже не было видно. Две-три секунды Титоренко был в замешательстве. Наконец, видимо, приняв решение, он не глядя отложил связку, вытащил на ощупь одну РГД и отодвинул влево предохранительную чеку. Убедившись, что на наружной трубке рукоятки гранаты открылся «красный сигнал», он переложил ее в левую руку и коротко глянул на сержанта:

– Прикроешь!

Вышагнув из кювета, лейтенант спокойным, как на прогулке, шагом пошел к танку. Пистолет и граната едва угадывались в его свободно опущенных вдоль тела руках. Еще несколько секунд над поляной вились звуки буйного веселья, когда же ссутулившаяся фигура лейтенанта замерла напротив высунувшегося из люка танкиста, разом обрушилась тишина. В этой вязкой тишине под взглядами десятков пар глаз лейтенант поднял правую руку. Ствол ТТ не дрогнул. Как в тире, он прицелился прямо в лоб оцепеневшему немцу и спустил курок. Полный животного ужаса вскрик танкиста оборвался неожиданно гулким пистолетным выстрелом. Немец мотнул головой и, заваливаясь на спину, исчез в глубине башни. Титоренко, не медля, швырнул в танковый люк гранату и пружинисто отскочил назад. Первые немецкие пули запоздало защелкали по танковой броне и взрыхлили землю там, где секунду назад стоял русский офицер. Прикрывая лейтенанта, Васин вскочил и от бедра веером ударил длинной, на полдиска, очередью по схватившимся за оружие немцам. Титоренко прыжками несся к кювету.

В следующую секунду со стороны левого танка послышались выстрелы и громыхнул сдвоенный взрыв.

В косых лучах солнца перед Деевым, как на киноэкране, разворачивалась картина боя. Лейтенант запретил ему сразу вступать в огневой контакт. Пулемет был своеобразным резервом, и обнаруживать себя раньше времени было, по меньшей мере, глупо. Правда, Деев готов был открыть огонь, когда увидел идущего к немецкому танку лейтенанта, но, пересилив себя, сдержался. Еще не понимая причины, побудившей Титоренко действовать именно так, он по достоинству оценил его граничащую с безрассудством смелость.

Немцы, ошеломленные дерзкими действиями русского офицера, выпустили из виду второй Т-III и сразу поплатились за это. Автоматчики без помех расстреляли дежурного танкиста левого танка и забросали машину гранатами.

Деев видел, как из открытых танковых люков бешено рванулось дымное пламя, и полетели какие-то куски. Бензиновые канистры, оказавшиеся пустыми, тоже сорвало с креплений и раскидало по поляне. Похоже, стали рваться снаряды, а может, ручные гранаты, которые немцы ящиками возили в танках и бронетранспортерах. Танк загорелся. Между тем пулеметчик с тревожным чувством отметил, что среди немцев не было паники. В их поведении не чувствовалось суетливости, они не разбегались по поляне, не пытались по одиночке уйти в лес, спасая собственную жизнь. Грамотно прикрывая друг друга, они рвались к правому танку. Огонь четырех ППД пока сдерживал их, но долго так продолжаться не могло, немцев было значительно больше.

Рычание немецких автоматов неотвратимо приближалось. Бой вспыхнул буквально на пятачке, в страшной тесноте. Пули настильно шли над кюветом. Их разрозненное посвистывание уже напоминало птичьи трели. Воздух, нашпигованный металлом, казалось, загустел. Меняя опустевший магазин автомата, Титоренко повернулся к Васину.

Читать дальше