Николай Колбасов - Штрафники. Люди в кирасах

— Минометные батареи противника располагаются в лесу на расстоянии от пятисот метров до полутора километров в глубину. Наибольшая плотность огня зафиксирована в долинах рек Мойка и Мга, вот здесь и здесь, — майор ткнул указкой в карту. — Полевую артиллерию немцы расположили в двух-трех километрах от берега по линии Мустолово — совхоз «Торфяник» и юго-западнее, в лесу, а также у железнодорожного Кузьминского моста. Что касается тяжелой артиллерии, то она у них, скорее всего, ведет огонь с подвижных платформ по железнодорожным линиям Мга — Отрадное, Мга — Келколово и ветке к Кузьминскому мосту.

— Вот, — неожиданно закончил Орлов, — по сути и все, что я могу вам доложить. Добавлю, что командование дивизии верит, что ваш сводный батальон не уронит славу героических защитников Невского пятачка. Успеха и боевой удачи вам, товарищи!

Майор ушел, тяжело припадая на правую ногу. Место у карты тут же занял комбат.

— Мы находимся вот здесь, — Терехин очертил небольшой участок на карте. — Высаживаться будем вот тут. Через Неву пойдем на катерах, которые прибудут ночью. Точных разведданных о немцах в районе высадки нет. Что там у них и сколько их, известно только предположительно. Полагаю, бой будет нелегким. Прежде всего предстоит необычная высадка. Берег — сплошной обрыв. Взбираться на него будем с помощью лестниц, багров и веревок. Они уже получены?

— Так точно, товарищ майор!

— Хорошо. Немцы, пожалуй, догадываются о предстоящем наступлении. Им неизвестно лишь точное место высадки и ее время, но ждать они нас могут. Поэтому продвигаться будем вплотную за огневым валом. Иначе противник нас попросту сметет с берегового откоса. И первую их траншею, кровь из носа, а взять надо с ходу, иначе не удержимся. Как с оружием и боеприпасами?

— К вечеру подвезут, товарищ майор, — ответил начальник штаба. — Автоматов маловато и ручных пулеметов всего семь. Гранат тоже негусто: по четыре на каждого. С патронами чуть лучше: по сорок на винтовку и по пять дисков на автомат.

— На первых порах хватит, а там — на трофеи рассчитывать будем. Обращаться с немецкими автоматами вас обучали. Да, чтобы не забыть, все заявки старшин рот на обувь, портянки и обмундирование удовлетворить сегодня же. Каждому бойцу выдать по два сухаря и квадрату пшенного концентрата на двоих.

— Так им же выдавали НЗ, товарищ комбат! — робко заметил кто-то из командиров.

— И еще, — Терехин сделал вид, что не слышал возражения. — Поскольку мы уже сегодня считаемся задействованными в операции, к ужину выдать по пятьдесят граммов спирта.

Терехин почему-то снова подошел к карте и продолжил:

— Сейчас начштаба раздаст командирам рот карты района предстоящей высадки. Их надлежит тщательно проработать со всеми командирами взводов.

Комбат обвел взглядом собравшихся в землянке и неожиданно спросил:

— Симулянты есть?

— Двое, товарищ комбат, — ответил Кушнаренко. — Оба «мыльники».

— Подготовить документы и судить перед строем.

— Документы уже оформлены, товарищ майор, — вяло откликнулся начальник медпункта.

— После выдачи оружия буду говорить с батальоном. Перед этим получите боевой приказ. У меня все.

Возвращаясь из штаба, Колобов, Орешкин и Дудко хотели было спуститься поближе к Неве, чтобы рассмотреть противоположный берег. Однако выставленная вокруг охрана их не пропустила. Покурив на сыром и промозглом ветру, они разошлись по своим землянкам.

Во взводе его возвращения ожидали. Он понял это мгновенно по смолкнувшим разговорам и устремленным на него вопрошающим взглядам.

— Ну что там, товарищ старшина? Когда блокаду прорывать начнем? — спросил Шустряков.

— Тут без вас старшина Попов заглядывал. Приказал Пищурину сухой паек получить. Значит, в бой пойдем? «Ударом грозным врага в упор», как в песне поется, — с наигранной бравадой поинтересовался Минин.

— Да уж в тыл теперь не пошлют, — подтвердил Николай. — Сегодня вечером оружие выдадут.

— Слава тебе, господи, как моя бабка говорила. Дождались светлого денечка. Одного не могу понять: с кем мы тут воевать будем? На этом берегу немцев нет, а через Неву ведь не сунешься. Куда в такую холодрыгу?

— Боишься, что отморозишь себе кое-что?

— А оно, это самое, все равно теперь ему уже ни к чему? — хохотнул Смешилин.

— Заткнись! — ощерился на него Минин. — Я знать хочу, чего ждать нам?

— Дополнительного пайка и представительной делегации с Большой Ивановской мануфактуры.

— Заткнись, говорю тебе! — окончательно потерял контроль над своими нервами Минин.

— Прекратите истерику, Минин, — одернул его Колобов. — О том, чего вам ждать, сегодня вечером комбат скажет. Заодно и двоих симулянтов перед строем судить будут.

— Это у нас умеют, — усмехнулся Петр. — Шлепнут рабов божьих, как тех двоих в Ленинграде.

— А что еще с ними делать прикажешь? По головке погладить и пожурить, да?

— Товарищ старшина, а откуда у вас часы шикарные со светящимся циферблатом? — заметил Шустряков обнову на руке Колобова. — На швейцарские обменяли, да?

— Нет. Всем командирам рот и взводов сейчас в штабе выдали, — объяснил Николай. — Так что забери свои швейцарские обратно. Они мне теперь ни к чему.

— Конечно, зачем вам двое часов? — обрадовался Юра.

Николай прилег на нары, стал присматриваться к бойцам. Каждый из них по-своему переживал томительное ожидание неотвратимо приближающегося испытания боем. Некоторые писали письма, другие возились с обмундированием, третьи лежали на нарах, бездумно глядя в потолок. Все понимали, что почти вплотную приблизились к рубежу, за которым для кого-то уже ничего не будет, а для кого-то снова продолжится жизнь, забрезжит надежда… до следующего такого же рубежа.

Всматриваясь в лица штрафников, Колобов старался понять их душевное состояние. Он был уверен в том, что большинство сознательно и честно готовят себя внутренне к крещению огнем и выполнению воинского долга. А кто-то, возможно, лихорадочно ищет какие-то варианты, чтобы как-то перехитрить судьбу и любой ценой сохранить жизнь. Но недаром говорится, чужая душа — потемки, а он, командир штрафного взвода, — не ясновидящий.

До слуха Колобова донеслось приглушенное урчание автомобильного мотора и голоса. Видимо, уже стемнело и привезли оружие с боеприпасами. Взглянув на ярко мерцающий циферблат часов, приказал возвратившемуся Пищурину поторапливаться с раздачей сухого пайка и поотделенно выводить людей к подъехавшим машинам.

Уже в полной темноте роты построились на лесной поляне.

— Смирно! Равнение на середину! — скомандовал капитан Аморашвили и доложил подошедшему Терехину о готовности сводного батальона к выполнению боевой задачи. Комбат не видел лиц бойцов, но по установившейся тишине чувствовал напряженное внимание, с каким люди ждали его слов.