Николай Шмелев - В бой на штурмовиках

— Откровенно говоря, сам не представляю, где наши, где немцы, — признался летчик и стал торопливо опускаться в ледяную воду. — Давай автомат и быстро пошли подальше от самолета. Если мы сели недалеко от фашистов, то они могут нас схватить.

Вода доходила до пояса. Лейтенант осторожно взвалил Добрынина на спину и сделал первый шаг. Идти было тяжело. Сухие ветки, поленья, мусор — все, что лежало на земле, всплыло на поверхность и мешало движению.

Откуда-то справа доносились пулеметные очереди. Видимо, там шел бой. Пащенко решил идти прямо. Вода местами была по грудь. В молчании, шаг за шагом он пробирался по воде сквозь лесные завалы. Хлюпала вода, да слышались далекие выстрелы.

Прошло около часа. Пащенко смертельно устал, а конца разливу не было видно. Но вот среди деревьев показался маленький островок — не более десяти квадратных метров. Летчик выбрался на сушу, снял комбинезон, положил на него Илью.

— Замерз я, Ваня, покурить бы, — выбивая зубами дробь, произнес стрелок.

— Хорошо, Ильюша, сейчас что-нибудь придумаем, — ответил Пащенко.

У Добрынина через бинты проступила кровь. Надо бы подбинтовать рану. Летчик снял с себя мокрую нательную рубашку. Выжал воду, разорвал на куски и еще раз перевязал стрелку окровавленные ногу и руку.

Вдруг совсем рядом раздались всплески воды. Кто-то шел. Летчик схватил автомат и лег за дерево. Наконец он разглядел пришельцев, ухмыльнулся и облегченно вздохнул:

— Дикие кабаны, вот черти! А что, если…

Летчик хотел выстрелить, но сдержался. Вдруг рядом враги? Можно выдать себя, и тогда гибель. Он спугнул кабанов, и те, метнувшись в сторону, скрылись.

Пащенко залез на дерево, наломал сухих сучьев, достал зажигалку, которую подарил ему отец перед отъездом на фронт, отломил от планшета кусок целлулоида, зажег его, затем подпалил собранные в кучу сучья.

Иван подтащил Добрынина поближе к огню. Легкий пар пошел от их мокрой одежды.

— Закурить бы, — дрожа от холода, снова проговорил Добрынин.

Иван вынул пачку папирос. Они размокли и расползлись. Закурить так и не пришлось. Немного пообсохнув и обогревшись, он решил идти дальше. Лейтенант снова понес стрелка на себе.

С каждым шагом становилось все глубже и глубже. Пащенко вынужден был вернуться на «остров спасения».

— Выход у нас, Илья, один. Ты полежи здесь, а я пойду, может, разыщу наших, и тогда вернемся за тобой. Я быстро.

Добрынин одобрительно кивнул.

— Иди, Ваня, я уверен, что ты придешь за мной.

Пащенко вновь вошел в студеную воду. Словно тысячи ледяных иголок впились в тело. Три раза он переплывал глубокие места, держа автомат в левой руке.

Вскоре пошел мокрый снег. В лесу потемнело. Но вот лес кончился. Слева, почти у самой воды, Иван увидел повозки. Люди! С трудом преодолевая последние десятки метров, летчик вышел к дороге.

Солдаты уже заметили его. Они что-то кричали, махали руками. Непонятные слова насторожили Ивана.

«Неужели немцы?» — подумал он, разглядывая толпившихся людей.

«Нет, где-то я их видел? — спрашивал себя Пащенко, стараясь вспомнить что-то очень важное. — Да ведь это болгары! — обрадовался он. — Точно в такой же форме были солдаты, с которыми встречался в Ямболе, Софии».

— Летчик, братушка, летчик! — кричали два солдата, направляясь ему навстречу. — Болгар ми, болгар!

— Братушки, родные! — вырвалось из груди летчика. Он крепко обнял мокрыми руками первого подбежавшего солдата.

Новые друзья дали Ивану сухое белье, наскоро покормили, напоили. Командир роты с нескрываемой радостью сообщил летчику, что они вместе с советскими воинами бьют фашистов. Он очень гордился этим.

Вскоре Пащенко в сопровождении двух болгарских солдат отправился на «островок спасения». В сумерках они добрались до места.

Илья лежал на спине и стонал. Костер почти потух. Оглядевшись, один солдат объяснил, что неподалеку живет лесник. У него должна быть лодка.

Болгарин по имени Тодор пошел искать домик лесника. Вместе со вторым солдатом, назвавшимся Вылко, Иван развел костер, накормил Добрынина рыбными консервами.

Было совсем темно, когда вернулся Тодор. Он сказал, что домик лесника нашел, но хозяина убили фашисты.

— Лодка, где лодка? — спрашивал Пащенко.

Тодор утвердительно кивал головой. Летчик понял, что лодка есть.

— Давай лодку сюда, к островку!

Тодор снова кивнул, но при этом развел руками и сказал:

— Нема лодки.

Пащенко никак не мог понять его. С одной стороны, лодка вроде бы есть, а в то же время ее нет.

Наконец Вылко, немного понимавший по-русски, объяснил, что произошло недоразумение. И лодки действительно нет.

Ночью отправляться в путь, тем более с раненым Ильей, было рискованно, и потому все решили перекоротать до утра у огонька.

Как только рассвело, они соорудили из двух больших палок и шинели носилки для Добрынина и двинулись в уже известном направлении. Пащенко шагал впереди. Тодор и Вылко с носилками шли за ним.

За ночь у костра все согрелись, обсушились. И вот снова пришлось окунуться в холодную воду. Но ничего не поделаешь, надо спасать боевого товарища, спасаться самим.

Медленно, по пояс в воде брели через затопленный лес три воина, неся четвертого на плечах. Шли молча, отталкивая плавающие сучья и поленья. Начал накрапывать дождь.

Вдруг над верхушками деревьев стремительно пронеслось звено самолетов. Все остановились и подняли головы. Самолеты, промелькнув над лесом, были уже далеко.

— Наши! — радостно воскликнул Пащенко. — Вперед, ребята, только вперед!

— Наперэд, наперэд! — повторили болгары, и все тронулись дальше.

Вот и глубокое место, где лейтенант помогал Тодору и Вылке перебираться вплавь. Остановились. Раненого посадили на развилку между двумя сросшимися деревьями в полулежачее положение.

— Без лодок или плота не обойтись, — сказал Пащенко.

Нервы его были натянуты до предела. Холод пронизывал все тело. Летчик сказал:

— Вылко, слушай, вы останетесь с Ильей здесь, а я пойду искать лодку, может, бревен для плота найду. Понял?

— Понял, — ответил Вылко.

Уже более часа Пащенко бродит по лесу. Окоченевшие ноги начала сводить судорога. Не найдя подходящего материала для плота, он повернул назад. Но вскоре понял, что заблудился. Силы совсем покидали Ивана, когда он вышел на залитую водой поляну, за которой на взгорке виднелся домик. Летчик выбрался на берег, упал и потерял сознание.

Два югославских партизана плыли на лодке к домику лесника. Они и увидели лежавшего на берегу без сознания советского летчика. Втащив его в лодку, принялись тормошить Ивана, приводить в чувства. Партизаны открыли Ивану рот и влили из фляжки немного ракии — сербской водки.

Открыв глаза, Пащенко увидел людей, перепоясанных пулеметными лентами.