Евгений Коковин - Осколок

До войны они работали в архангельских газетах. Когда гитлеровские полчища напали на Советский Союз, многие из них поехали на фронт военными корреспондентами. Другие сменили перо на винтовку, учились, овладевали военным делом и затем стали командовать подразделениями.

Архангельские журналисты проявили себя на фронте как истинные патриоты, как боевые газетчики и отважные воины. Некоторые из них пали смертью храбрых в жестоких боях с немецко-фашистскими захватчиками.

Погиб Петр Крылов, награжденный за время войны двумя орденами Красного Знамени. Из редакции он был переведен на политическую работу. Он проявлял в боях личную храбрость и был любим бойцами и командирами.

Пример исключительного героизма показал наш товарищ Василий Шубин. Смерть застала его за станковым пулеметом, когда он прикрывал огнем выход красноармейской части из окружения.

Мы лишились также боевых журналистов-воинов Воронцова, Фролова, Короткова, Опарина, Я. Семакова, Оришина. Их имена останутся надолго в нашей памяти. И за их смерть будет отомщено.

Другие архангельские журналисты продолжают работать и воевать. За отличную работу и за храбрость Советское правительство наградило Дмитрия Попеля орденом Красной Звезды, Н. Потапова — орденом Отечественной войны, Балдакова, Зыкова, Веселова — медалями.

По корреспонденциям, которые печатаются в газете «Красная звезда», видно, что военный корреспондент Иван Агибалов бывает в тех местах на фронте, где идут особенно кровопролитные бои. Его корреспонденции отличаются оперативностью, ярким изложением и большим знанием военного дела.

В других фронтовых и армейских газетах можно прочитать статьи и очерки архангелогородцев Солодовникова, Волгина, Низковского, Попова, Давыдова, Коноплева, Хабарова, Шорникова и других. На фронте — Коничев, Коробицын, Пашин, Семаков, Фрадкин, Коровин. На страницах фронтовых газет часто появляются стихи архангельских поэтов Владимира Мусикова и Сергея Баренца.

Перо в дни Великой Отечественной войны оказалось грозным оружием. И архангельские журналисты доказали, что они умеют действовать этим оружием смело, решительно, наверняка.

Правда Севера. 1943. 5 мая .

Даже в посвистах ветра, даже в шорохе поземки он хотел слышать музыку. Ветер дул со стороны вражеской обороны и снежной пылью слепил глаза. Сержант Голубков лежал в секрете, в маленьком укрытии, и прислушивался. Ему нужно было и наблюдать. Но что увидишь в такую черную ночь, когда невозможно разглядеть даже конец ствола своей собственной винтовки?

Завтра канун Нового года. Для бойцов будет организован концерт. И выступит на концерте он, сержант Голубков.

Три года назад он тоже выступал. Это было в родном городке на Волге, в заводском клубе. Тогда слесарь Голубков — участник самодеятельности — имел огромный успех. В зале хлопали и вызывали на «бис». Концерт затягивался. Заведующий клубом ругался. Зал неистовствовал. И Голубков пел.

Его слушали товарищи по цеху, люди, родившиеся и выросшие на Волге, любящие свою чудесную реку. Голубков пел «Вниз по матушке по Волге», волжские частушки и песенки из кинофильма «Волга-Волга».

…Сержант прислушался. Это уже был не свист ветра и не шорох поземки. Он ясно различал музыку, мелодичные звуки, долетающие из темноты ночи вместе с порывами ветра. Что за черт?! Даже слышно отдельные слова знакомой песенки:

Голубков мигнул глазом, щипнул себя за щеку. Нет, он не задремал. Музыка продолжалась. Слова русской песенки доносились с немецкой стороны. Когда налетал ветер, звуки музыки становились особенно сильными, густыми. Казалось, что темнота — это стена, а за стеной заведен гигантский патефон. Так в большом городе через трамвайный и автомобильный шум протискиваются звуки высоко установленного репродуктора.

Ну, конечно, это репродуктор. Сержант Голубков не мог понять лишь одного: почему у немцев русская музыка, наша веселая песенка из кинофильма «Волга-Волга»? Должно быть, это пластинка. Немцы ограбили какую-то квартиру, захватили там пластинки и теперь через усилитель их крутят.

Голубкова охватила злоба.

— Агитируют, — прошептал он. — Думают разжалобить, а потом кричать будут, гнусные фрицы. Знаем мы ваше дурацкое «русс, сдавайся!».

Сержант горячился. Вот сейчас бы по этой установке огонька дать из минометов. Взлетели бы фашистские музыканты вместе со своей шарманкой.

Успокоившись, Голубков стал напевать:

А потом, напрягая слух, он начал улавливать, откуда доносится музыка. Он припоминал, в каком направлении поднимается высота, где стоит обгорелая елка, где бомбой с самолета вырыта глубокая воронка. В уме сержант построил сложную геометрическую фигуру, одним из углов которой была его позиция.

Утром сержант изложил командиру подразделения свой план.

— Вы не только певец, но и математик, — улыбнувшись, сказал командир.

Днем вели наблюдение. Голубков сам уточнял свои ночные расчеты.

Приближалась полночь, приближался Новый год. Минометчики были в готовности к открытию огня.

— Хорошо, — говорил сержант Голубков. — Жаль только, концерт наш новогодний сорвался.

И снова, как вчера, на вражеской стороне в темноте загорланил репродуктор. Даже ветер не мешал ему сегодня. Он бесчинствовал в тишине, пока не прозвучал голос на нашем командном пункте. То была команда к открытию огня.

Минный шквал раздробил тишину. Мины густо рвались на вражеской стороне. Репродуктора давно было не слышно. А минометы били и били.

Голубков лежал с двумя бойцами на своей позиции и следил за разрывами.

— Точно! — говорил он. — Славная музыка. Хороший новогодний концерт мы устроили фрицам. А спеть — я еще спою, будет время.

Огневой налет был удачным. В подразделении его называли концертом сержанта Голубкова.

Патриот Родины. 1944. 1 января .

Геббельс в своем выступлении вновь угрожал немцам, впадающим в пессимизм … (из газет).