Константин Кудиевский - Горькие туманы Атлантики

Запоздалые атаки английских торпедных катеров и устаревших тихоходных самолетов-торпедоносцев «суордфиш» успеха не принесли. «Шарнхорст» ушел в норвежские воды, а два других тяжелых корабля — в Балтику.

В мировой прессе поднялась буря возмущения. Англичан обвиняли в беспечности, в нерешительности, даже в нечестной игре; донесения авиаразведки давали возможность заблаговременно и надежно блокировать Брест. Когда о нелестных выпадах прессы доложили первому морскому лорду, тот лишь усмехнулся в ответ: «Что ж, мир не так глуп, как порою кажется…» Быть может, с помощью вражеских кораблей, обретших свободу, лорд хотел снять с шеи Великобритании тот самый камень русских конвоев, о котором как-то упомянул? И убедить наконец не только свое правительство, но и союзников в том, что конвои в Советский Союз невозможны? По крайней мере, в условиях полярного дня… Другое дело — конвои в Средиземное море.

Замкнутые штабные офицеры адмиралтейства лишь пожимали плечами. Те же, кто служил на кораблях королевского флота, для кого указания Главного морского штаба превращались затем в тяжкие недели пребывания в море, в схватки с подводными лодками и самолетами, в горящие палубы и стоны раненых, отзывались о действиях адмиралтейства более определенно, не стесняясь в выборе слов.

И все же разговоры о конвоях то и дело возникали среди офицеров морского штаба. Высказывались самые различные мнения. Одни доказывали необходимость срочно увеличить помощь экспедиционному корпусу Средиземного моря, где на африканском побережье Роммель теснил английские части; другие утверждали, что, если Россия не выстоит, Гитлера уже не остановить ни в Африке, ни в Европе, ни в Азии. Но решения принимались морским лордом, и офицеры выполняли эти решения безоговорочно.

В туманные дни в кабинете главы английского флота царил полумрак. Комната казалась огромной и мрачной, высокие зашторенные окна придавали ей вид крепости. Все здесь подчеркивало старину: дубовые книжные шкафы с золотистыми фолиантами энциклопедий за стеклами; кожаные кресла, в которых посетители утопали по макушку; широкий, как палуба авианосца, стол с бронзовыми наборами письменных принадлежностей… Из углов гордо глядели бюсты прославленных флотоводцев Джервиса и Нельсона. Потемневшая картина изображала Трафальгарский бой — величественную страницу морской славы, которой уже давно не хватало бывшей владычице морей. В парусах написанных маслом фрегатов, казалось, застыло время. И только горстка телефонов да оперативная карта во всю стену напоминали о других временах. Карта вбирала в себя военные театры трех океанов и всех континентов: интересы людей, заседавших здесь, были обширны.

Вице-адмирал, вызванный для доклада, записав указания первого лорда, в конце беседы робко напомнил о том, что в бухтах Исландии собралось свыше трех десятков судов с грузами для России. В разное время эти суда пришли из портов Америки и Канады и теперь формировались в новый конвой, чтобы продолжить путь в Архангельск и Мурманск. Некоторые из них стояли в Хвал-фиорде уже третий месяц.

Лорд поморщился. Но вице-адмирал, словно не заметив этого, добавил:

— Премьер Черчилль считает, что риск будет оправдан, если хотя бы пятьдесят процентов судов дойдет до русских портов.

— Да, да… — кивнул первый лорд. — Но именно и те, и другие пятьдесят процентов нам сейчас очень нужны.

Он поднялся, зашагал по комнате. Взглянул на карту, точно сверял свои думы с положением в перепаханном мировой войной мире.

— Рисковать флотом, терять торговые суда, наконец, делиться военными грузами — во имя чего? Кто наверху окажется в этой схватке — Сталин или Гитлер, — сегодня неведомо даже богу. В конце концов, это дело русских и немцев. Но при любом исходе войны Великобритания должна сохранить позиции в мире. Помните старую мудрую истину? У Англии нет ни постоянных друзей, ни постоянных врагов — у Англии есть постоянные интересы.

— Времена меняются, милорд, — нахмурился вице-адмирал. — Со старыми истинами фашизм не считается.

— Мы для того и воюем, чтобы заставить Гитлера с нами считаться. Поэтому Мальта, Египет, Балканы — вот ключевые точки нашей войны в Европе! И распылять ресурсы и силы, согласитесь, не самое разумное для нас.

— Но правительство его величества приняло торжественные обязательства перед союзниками!

— Да, русским наобещали много… И теперь, едва я выскажу мысль, что североатлантические конвои невозможны или почти невозможны, как тотчас же поднимается буря. Как бы я хотел доказать это! И правительству, и союзникам.

Вице-адмирал удивленно взглянул на лорда: от человека, носящего форму адмирала флота, обычно сдержанного и скупого на слова, он не ожидал подобной горячности.

— Это значило бы, как в Бресте, продемонстрировать слабость английского флота, — протестующе вставил он. — Более того, не только английского — союзного!

— Вы теряете чувство юмора, адмирал, — усмехнулся лорд. — В каждом бою демонстрируются чья-то слабость и чья-то сила. В этом разберутся будущие историки.

— Простите, милорд, я тридцать лет в королевском флоте… — непонимающе, слегка растерянно пожал плечом вице-адмирал.

И лорд снисходительно ответил:

— Это не из области морского искусства, господин вице-адмирал. Извечный гамлетовский вопрос. И отвечают на этот вопрос — увы! — не одни флотоводцы.

«Черт бы вас побрал с вашими мудростями, — мрачно думал вице-адмирал. — Политикой следовало заниматься раньше, в мирное время. А сейчас надо бить врага». Он хотел уже спросить разрешения уйти, но лорд, остановившись опять перед картой, промолвил:

— Слово премьера, данное русским, обязывает нас все же к действиям… — Он помедлил, потом почти весело закончил: — Что ж, премьер правительства к богу гораздо ближе, нежели адмиралы. Поэтому будет справедливым, если мы вверим судьбу североатлантических конвоев всевышнему.

Вернувшись от первого лорда в свой кабинет, вице-адмирал с тоской подошел к окну. За окном стоял туман. Кое-где в соседних зданиях работали при электричестве, и свет из окон с трудом просачивался сквозь дневную мглу. Такой же туман, знал адмирал из сводки, стоял и над Северным морем, и над большей частью полярных широт Атлантики.

Он представил себе скользкие от влаги палубы миноносцев, которыми когда-то командовал, напряженные, слезящиеся глаза сигнальщиков и вахтенных офицеров, вглядывающихся в туман. Да, нелегко там сейчас… И все же на кораблях гораздо радостнее служить, нежели здесь: там есть раз и навсегда заведенный порядок, уставная организация и традиции, есть, наконец, боевая задача — ясная цель, стремлением к которой пронизаны действия всех и каждого. И как жаль, что судьба смелых, мужественных людей, служащих на кораблях, часто зависит от хитросплетений политики, от скрытых замыслов кабинетных крыс.