Александр Письменный - Фарт

— Рукавицу обронил, худо дело, — сказал кто-то.

Вися над пропастью, Бетаров стал перебирать руками, подтягиваясь к вершине опоры и подтягивая за собой цепь монтерского пояса. Савельев, пристегнувшись к поручням верхней площадки и вытянувшись навстречу, насколько позволяла цепь монтерского пояса, ждал Нестора, чтобы подхватить его.

Трубило ущелье, ветер ревел, рвал, неслись вдоль скал снежные вихри. Временами среди разрывов тумана снизу было видно, какую борьбу ведет Бетаров. Вот он остановился, обессилев. Мгновение он висел, держась за канат, не двигаясь. И казалось, сейчас он выпустит его из рук и снова беспомощно повиснет на монтерском поясе. Нет, он просто отдыхал. Сделав новое усилие, он опять задвигался к опоре. В следующую минуту все увидели, как Савельев подхватил его и выволок на площадку. Оба быстро отстегнули монтерские пояса и торопливо, точно скатывались, полезли вниз. Среди порывов ветра было слышно, как гудит от их движений металлическая опора, как лязгают, ударяясь о скобы лестницы, цепи монтерских поясов.

Татьяна Андреевна бросилась к Нестору, схватила его за грязную руку и смотрела на него восторженно, восхищенно. Он стоял, широко расставив ноги, точно его качало еще на твердой земле. На замерзшем, обветренном его лице плыло какое-то подобие улыбки. И вдруг, не стесняясь присутствующих, он обнял Татьяну Андреевну и поцеловал в губы.

Авдюхов потупился, отвернулся, отошел в сторону.

А в следующую минуту Бетаров отстранил Татьяну Андреевну и сказал сурово, даже отчужденно:

— Зачем пришли? Видите, что делается?

— Что? — не поняла она.

— Не нужно было сюда забираться! — крикнул он. — Хотите сорваться?!

— Это ураган, понимаете? Мы хотели предупредить!

Он взял ее под руку.

— Нас уже предупредили. Просто какая-то комедия! Ездил за прогнозами, потом, когда мне дали по шеям, сведения о погоде передавали прямо в рудоуправление, а приступили к работам — нате, пожалуйста, алла верды к вам! — прокричал он, прикрываясь рукой в рукавице от ветра. — Татьяна Андреевна, дорогая, не нужно было сюда идти. Вы продрогли, окоченели, на вас лица нет! — Тут же он отпустил ее, обернулся к своим людям и точно забыл об ее присутствии. — Всем греться на метеостанцию! — скомандовал он. — Оттуда свяжемся с рудоуправлением, будем решать, как выкарабкиваться. Пошли, Татьяна Андреевна. Товарищ Авдюхов, двинулись. Вот получилась чертовщина! Оборвало ведущий канат, а в нем ни много ни мало — шесть тонн веса!

— Что же теперь делать? — любуясь Бетаровым и волнуясь за него, спросила Татьяна Андреевна.

— Будем доставать. Египетская работенка!

Монтерский пояс он снял с себя и надел на Татьяну Андреевну. Пояс был ей велик, она смеялась, протестовала, Нестор ее не слушал. К поясу он присоединил тонкий трос и голосом, не терпящим возражений, приказал ей идти вперед. Сам, страхуя ее, как в альпинистском походе, он пошел сзади. Держась за тот же трос, пошли Авдюхов, помощник Бетарова и другие рабочие.

Всей ватагой они ввалились на гидрометеостанцию. Прибежали Гвоздырьков, Меликидзе. Рабочие расселись на полу вокруг горячей печки, Бетаров кинулся к телефону.

Татьяна Андреевна слышала, как он кричал в трубку:

— Алло, алло! Сергей Порфирьевич? Нет, дайте самого. Ты, друг милый, вола не крути, у нас авария, понятно? Давай мне главного! Да ну, что я тебе буду объяснять… Хорошо, подожду, давай скорей. — Не отнимая трубки от уха, он скомандовал своим людям: — Савельев, Мергиев, давайте на машину — и в рудоуправление. Возьмете на подмогу людей… Нас пятеро… — Он подумал. — Ну, еще семерых. Будет по полтонны на душу. Савельев, людей подберешь по своему усмотрению. Возьмите дополнительно лебедку, монтерские пояса, тросы. На твою ответственность, Савельев. Сейчас дадут Вараксина, обо всем договорюсь… Товарищ Вараксин? — без паузы закричал Бетаров в трубку. — Канат оборвало. Все шесть тонн ушли в пропасть. Да Бетаров говорит, ясное дело, вы что, не узнаете меня по темпераменту? Ну как, как!.. Ураганом сорвало. Конец упал в пропасть. Тут гололедность дикая да еще ураган, не удержали. Сколько баллов? А черт его знает, метеорологи прямо говорят — ураган.

— Двенадцать баллов, скажите, — подсказал Авдюхов.

— Вот метеорологи докладывают — пятнадцать баллов! — на всякий случай прибавил Бетаров. — Ясно, будем вести аварийные работы, а как же? Послал к вам Савельева с машиной, дадите людей, оборудование. Зачем мне пятьдесят человек? Я ансамбль песни и пляски организовывать не собираюсь. Нас пятеро, да семерых подберет на руднике Савельев. Этого хватит. А я вам говорю, хватит! Да, на мою ответственность. За три дня? Сделаем за сутки! А я говорю, сделаем. Вот только бы ветер спал. Ваше дело обеспечить осветительные средства. Дополнительную энергию возьмем от автомашины. Справимся, я говорю. Хорошо, есть!

Он положил трубку.

А Татьяна Андреевна стояла в дверях и смотрела на него, не понимая толком, что с ней происходит. Можно сказать — за что человека не любишь. Да и то не всегда. А за что любишь — как на это ответить? За все! Или в отдельности — ни за что. Просто любишь — и конец определениям. Любишь, как дышишь, не думая, что надо дышать. Сама не знаешь, что в нем нашла. Взгляд его карий, голос его звонкий, его особенный поворот головы. За ум, едкий и насмешливый, за характер, решительный и резкий… Может быть, просто за то, что он тебя любит и ты знаешь это, веришь в это?

Она отходила от двери, прохаживалась по коридору, прислушивалась к разговорам рабочих и снова возвращалась к двери аппаратной.

Всю ночь на станции не спали.

Люди приходили греться, звонить по телефону, отдыхать. Приходили поднимать на работу тех, кто отдыхал.

И Татьяна Андреевна тоже не спала всю ночь. Она вставала, шла к окну в конце коридора, смотрела на свет фонарей и костров на горном склоне, видела внезапно возникающую на освещенном фоне скалы огромную человеческую тень и старалась угадать, кто бы это мог быть. Может быть, это тень Нестора? Под утро она пошла к тому месту, где стоял движок и вторая машина, пришедшая из рудничного поселка с дополнительным оборудованием.

Было очень холодно. Она не посмотрела на термометр, уходя из дома, но ощущение было такое, что сейчас не меньше двенадцати градусов мороза. Шоферы и еще какие-то люди сидели у костра. Там же без цели топтался дед Токмаков.

— Как там, не знаете? — спросила Татьяна Андреевна.

Никто толком ответить не сумел.

Когда рабочий из аварийной бригады, ходивший за чем-то в дом гидрометеостанции, возвращался, Татьяна Андреевна увязалась за ним наверх. Ураган прошел, небо высветили звезды, ночь была ясная, светлая, но одной почему-то страшно было идти к тому месту, где она видела вчера, как сорвался с каната Бетаров. Вместе с рабочими она поднялась к подножию опоры. Там заканчивали подготовку к подъему оборванного каната. Бетаров, злой, сосредоточенный, полный неукротимой энергии, увидел Татьяну Андреевну и раскричался: зачем она пришла, тут ей нечего делать, спасибо еще, если она не простудилась! И приказал идти без разговора назад. Тут же он побежал в темноту отдавать какие-то распоряжения. Из разговоров с рабочими Татьяна Андреевна поняла, что в пропасть будут спускаться сам Бетаров и его помощник Савельев. Она не хотела уходить. Но Бетаров вернулся и сказал, что, если она не подчинится, ее свяжут и силой снесут вниз.