Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

— Доктор Грефе? Оберштурмбанфюрер СС, правая рука самого Кальтенбруннера, — снисходительно улыбнувшись, заметил Гальфе.

— Да, ничего не скажешь, веселенькая нас ожидает жизнь, а если еще… — Но Николай не успел договорить.

Тишину леса взорвал вой сирены, ворота плавно откатились в сторону, и к машине подошел часовой. Гальфе показал ему пропуск, часовой отступил в сторону, и они въехали на мощенный брусчаткой просторный двор.

Вновь прибывшие вышли из машины и с откровенным любопытством стали осматриваться по сторонам.

Здесь, в отличие от Пскова и Стремутки, караульные вышки не бросались в глаза. Лишь внимательный глаз мог заметить идущие поверх забора серебристые нити проводов высокого напряжения, поблескивающие на солнце, а в угловых башенках угадывались искусно замаскированные пулеметные гнезда. Вместо привычных рядов колючей проволоки по всему периметру территории тянулась аллея аккуратно подстриженных молодых лип. За ними на длинных металлических штырях висела сетка-путанка, похожая на паутину. Вместо плаца перед главным корпусом набирал цвет пышный розарий. Прямые, как стрелы, дорожки были посыпаны золотистым песком. Постройки дышали патриархальной стариной, напоминая загородный пансионат для ветеранов партии. Благостную тишину нарушали лишь частые глухие хлопки, доносившиеся из подземного тира, где будущие суперагенты и супердиверсанты вострили себе глаз. Все-таки здесь находился лагерь особого назначения Главного управления имперской безопасности!

— Еще успеете насмотреться! — подтолкнул их Гальфе и повел к боковому входу.

В холле, скорее напоминавшем гостиницу, их встретил детина-охранник в модном костюме и проводил на второй этаж. Там он отпер двери двух соседних комнат и оставил гостей одних.

Не успели они прийти в себя, как в комнату Виктора, сделав по пути Николаю знак, зашел в сопровождении Гальфе рыжеволосый крепыш среднего роста с холодным взглядом профессионального убийцы.

— Начальник лагеря особого назначения гауптштурмфюрер Зигель! — представил его Гальфе. — Под его руководством будет проходить ваша подготовка. Все его указания подлежат неукоснительному и абсолютному выполнению. Дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина — вот что требуется от вас!

— А дышать тут можно? — с кислым видом спросил Николай.

— Можно, но только по моей команде! — криво ухмыльнувшись, ответил по-русски Зигель, повернулся к Гальфе и сказал: — Будь спокоен, Алоиз, мы сделаем из них первоклассных разведчиков. А вам через сорок пять минут быть готовыми к работе! — повернулся он к новичкам.

В тот же день «воспитанники» Псковской школы убедились, что Зигель слов на ветер не бросает. Едва они раскидали вещи, как за них взялись инструкторы. Подготовка в лагере была организована с немецким педантизмом, свободное время оставалось только на сон. Бесконечная череда занятий шла с утра до позднего вечера. От пальбы раскалывалась голова, от ударов по ключу передатчика пальцы покрывались мозолями, от невероятного количества документов и карт, подлежащих изучению, рябило в глазах.

Все это время Виктор пытался хоть что-нибудь узнать об этом загадочном лагере гитлеровской разведки. Но, кроме фамилий начальника лагеря Зигеля, его заместителя Родентала и штурмбанфюрера СС Курека, периодически наезжавшего из Берлина, чтобы контролировать ход их подготовки, собрать ничего не удалось. Так же мало он знал и об инструкторах, а об агентах, которых, как и их с Николаем, готовили для выполнения особых заданий, ему вообще ничего не было известно. Лишь по количеству стульев в столовой можно было догадаться, что их не больше семнадцати, а по коротким фразам, доносившимся иногда из кабинетов, — что среди них есть англичане, поляки и французы. Увидеть хотя бы мельком кого-то из них не представлялось возможности.

Курек был единственной нитью, связывавшей их с внешним миром. С постоянством маятника Фуко он появлялся ровно в девять, и начинались изматывающие душу беседы-допросы. Подобно клещу, настырный гестаповец выпытывал мельчайшие детали предстоящей операции и, пока не добивался полной ясности в ответах, не оставлял их в покое. Гитлеровцы со всей серьезностью отнеслись к информации о дяде, надеясь на получение серьезных разведданных, а при удобном случае на организацию теракта против Лазаря Кагановича. Главная роль во всем этом, естественно, отводилась ему — Виктору. Поэтому Курек уделял ему особое внимание. Короткий покой Виктор находил лишь в постели, да и то едва ли не каждую ночь ему снились то ручки, стреляющие смертоносным ядом, то безобидные английские булавки, способные завалить здоровенного быка, то самовзрывающиеся запонки и прочие шпионские ноу-хау.

Так продолжалось все одиннадцать дней, и очередное утро не предвещало ничего необычного. Разве что не приехал Курек. Поэтому после завтрака Виктор и Николай в сопровождении Родентала отправились в лабораторию. Они привычно заняли места в специальных кабинах, и инструктор принялся раскладывать на стеллажах «гремучие штучки»: портсигары, зонты, трости, — которые в руках боевиков начинали стрелять или брызгать ядами. В это время дверь в лабораторию распахнулась, и запыхавшийся Гальфе с порога распорядился:

— Альфред, на сегодня занятия прекращены! Дуайт, Бутырин, за мной, быстро! — Ничего не объясняя, он повел их за собой во двор к складам.

Они едва поспевали за ним. Виктор пытался спросить, к чему такая спешка, но Гальфе не удостоил его ответом.

Кладовщик, пожилой немец, засуетился над замком. Тяжелый засов с громким лязгом отошел в сторону, и в нос им ударил тяжелый запах нафталина. В первый момент они не могли понять: то ли это военный музей, то ли театральное ателье. В глазах запестрело от обилия военных мундиров: немецких, русских, английских, был среди них даже китель непальского адмирала. Судя по набору, гитлеровская разведка пока еще работала с размахом.

— Ничего себе! Хорошенький гардеробчик! — с изумлением воскликнул Виктор.

— Ну, наконец дождались, а то все в унтерах ходим, — согласился с ним Николай и потянулся к адмиральскому кителю.

— Рановато еще, бери что попроще, — остановил его Гальфе и приказал: — Пауль, подбери два офицерских кителя и смотри, чтоб были поновее!

Кладовщик не спешил. Опытным взглядом он смерил их с головы до ног, потом взял деревянный метр и приложил к плечам Дуайта. Тот недовольно проворчал:

— Так он кладовщик или гробовщик?

— Действительно, Пауль, чего копаешься? У нас нет времени. Курмис, наверное, уже рвет и мечет! — начал терять терпение Гальфе.

— Так он здесь?! — удивился Виктор.

— Да, его недавно перевели. Служит теперь в Шестом отделе.