Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

— Обергруппенфюрер ждет вас! Можете пройти, господин оберштурмбанфюрер! В вашем распоряжении не больше пятнадцати минут!

Грефе глубоко вдохнул, будто перед прыжком в воду, и вошел в кабинет. Через несколько секунд дверь распахнулась, и он нетерпеливо махнул рукой Дуайту. Тот, побледнев от волнения как полотно, на негнущихся ногах двинулся за ним. Виктор невольно заразился общей нервозностью. Внутри у него тоже все затряслось, а мысли еще больше начали сбиваться. Шуршавший бумагами адъютант только еще больше напрягал его. Он отвернулся к стене и, поглядывая на часы, в очередной раз принялся перебирать аргументы, которые смогли бы убедить Кальтенбруннера в успехе предстоящей операции.

Прервал эти его терзания мягкий стук двери. Он поднял голову — из кабинета вышел раскрасневшийся Грефе, а вслед за ним — Дуайт. Они пробыли у Кальтенбруннера всего восемь минут, и Виктор с тревогой посмотрел на оберштумбанфюрера, пытаясь по его лицу прочесть ответ. Быстро покинув приемную, они вернулись в кабинет Грефе, где тот, выдержав томительную паузу, объявил:

— Ваш доклад, господин Бутырин, отменяется! Опергруппенфюрер срочно выехал к фюреру! Группа «Иосиф» нашла полную поддержку! Считайте, что с этого момента операция уже началась! Это приказ!

Последние слова Грефе прозвучали для Виктора самой сладкой музыкой.

Густые плотные облака, казалось, стелились над самой землей. В них, как в вате, тонул надсадный гул моторов крадущегося в кромешной темноте «хейнкеля» — спецсамолета особой эскадрильи рейхсфюрера СС Гиммлера. На подлете к железнодорожной станции Егорьевская он сбавил скорость, круто развернулся на мгновение, казалось, завис в воздухе, подставив земле борт с открытым люком. Через несколько секунд в ночном небе распустились огромными белыми тюльпанами купола двух парашютов и медленно поплыли в сторону озера. Налегая на стропы, диверсанты проломили густую стену прошлогоднего камыша у самой кромки берега.

Двадцатого июня 1943 года в ноль часов десять минут дежурный по 47-й радиолокационной станции засек нарушителя на экране радара и немедленно сообщил на командный пункт. В ноль часов пятнадцать минут об этом уже знали в штабе Первой воздушной армии Западного фронта и в армейском отделе СМЕРШ. На перехват гитлеровского самолета тут же бросились истребители, а на земле по тревоге были подняты оперативно-поисковые отряды и комендантские группы. В ноль часов сорок пять минут несколько сотен солдат и офицеров из дивизии внутренних войск НКВД по охране тыла действующей армии уже сидели в грузовиках, которые двумя колоннами с максимальной скоростью устремились к Егорьевской.

К рассвету подвижные группы НКВД и военных комендатур блокировали ближайшие к станции дороги, а оперативно-поисковые отряды взяли в кольцо квадрат леса, где высадились диверсанты. Поиск продолжался недолго — видимо, гитлеровцы слишком торопились и даже не потрудились спрятать парашюты, которые так и валялись прямо на берегу озера. На влажном песке отчетливо проступали отпечатки сапог. Розыскные собаки быстро взяли свежий след, но у ближайшего ручья он безнадежно оборвался. Поджав хвосты, животные жалобно скулили, виновато поглядывая на проводников. Многокилометровая пробежка вдоль ручья ничего не дала — диверсанты словно растворились в воздухе. Трубки телефонов в штабах раскалывались от многоэтажного мата, но изменить что-либо пока не представлялось возможным.

А в это самое время в тридцати километрах от Егорьевска в кабинет начальника станции Хорлово вломились двое. Один из них, в звании капитана, безапелляционным тоном приказал немедленно предоставить им прямую связь с Москвой. У начальника станции, оглохшего от непрерывных телефонных звонков, уже не было сил сопротивляться: слабо махнув рукой на аппарат, он отвернулся к окну.

— Порфирий Савельевич, — просунул голову в кабинет его заместитель.

Увидев офицеров, он так и не решился задать ему вопрос. Взгляд упал на старшего лейтенанта. Тот, сидя на топчане, мял в руках незажженную папиросу. Под его сапогами на глазах расплывалась грязная лужа. Перемазанный вещмешок потемнел от воды.

— Так я… это… потом зайду. — Заместитель с испугом поспешил захлопнуть за собой дверь.

— Алло, алло, Москва? — пытался докричаться до телефонистки капитан.

Когда наконец сквозь треск и шум прорвался ее голос, он гаркнул:

— Немедленно соедините меня с дежурным по Главному управлению контрразведки СМЕРШ Государственного Комитета Обороны!

Рука начальника станции лихорадочно зашарила по пуговицам кителя. От слов капитана перехватило дыхание, но тому не было никакого дела до старика.

В трубке раздавались неясные шорохи, а затем на удивление четко прозвучал голос:

— Дежурный вас слушает.

— Дежурный по главному управлению СМЕРШ? — лишний раз удостоверился капитан.

— Да! Что вы хотите? Представьтесь.

— Полковник Утехин на месте?

— Нет!

Капитан замялся, а затем спросил:

— А Виктор Семенович?

— Какой?

— Абакумов.

В трубке возникла долгая пауза. Челюсть начальника станции отвисла. Капитан перехватил его взгляд, насупил брови и кивком показал на дверь.

Когда старик вышел, он снова склонился над телефоном:

— Доложите товарищу Абакумову, что прибыл Северов! И не один, нас двое! Находимся мы на железнодорожной станции Хорлово! С нами посылка и…

Закончить фразу ему не дали. Дверь кабинета распахнулась, и внутрь ворвалась толпа бойцов с младшим лейтенантом во главе. Еще не нюхавший пороха офицер, почти мальчишка, ошалело потрясая пистолетом, закричал:

— Стоять! Руки вверх!

Натиск оказался настолько стремительным, что капитан не успел ничего предпринять. Бойцы завалили его и старшего лейтенанта на пол и придавили своими телами. В проеме двери промелькнуло возбужденное лицо заместителя начальника станции. Он торжествующим взглядом смотрел на поверженных врагов, радуясь в душе своей догадливости. Последним влетел в кабинет старшина. Стреляный воробей, он сразу бросился к вещмешкам. Крепкие и цепкие пальцы сноровисто развязали веревки, и в ноги младшего лейтенанта полетели пачки махорки, нательные рубашки и портянки. Под ворохом белья тускло блеснул металл, и старшина, вскинув над головой радиостанцию, торжествующе выдохнул:

— Ну что, попались, суки фашистские?! От нас не уйдешь!

— Мы свои! — просипел капитан и тут же получил зуботычину.

Щуплый боец, потирая ушибленные пальцы, с ненавистью сказал:

— Знаем мы таких своих! В СМЕРШ быстро разберутся, кто свой, а кто фрицевская сволочь!

— Мне туда и надо, — сплюнув на пол сгусток крови, с трудом произнес капитан и, задрав голову, потребовал: — Дайте договорить по телефону!