Владимир Рыбин - Холодный апрель

Подъехать к вокзалу оказалось непросто. Эльза не знала сложных привокзальных разъездов и никак не могла попасть на автомобильную стоянку: дорожные знаки все время уводили в сторону. Наконец, потеряв терпение, приткнула машину к обочине на стоянке такси, быстро помогла Александру вытащить вещи на тротуар, торопливо обняла и уехала, даже не оглянувшись. Он смотрел ей вслед, и на душе у него было прескверно. Теперь ему казалось, что от него именно отделались. Хорст еще вчера сказал, что будет на работе и проводить не сможет. Теперь и Эльза уехала так быстро, словно торопилась уехать. И никого провожающих. Обещали прийти Фред, Мария, Бодо, Ингрид. Но придут ли? И Саския обещала…

До поезда оставалось еще больше двух часов, и спешить было некуда. Он взял одну из стоявших у стены вокзальных тележек, похожих на те, что катают покупатели в московских магазинах самообслуживания, только больше размером, поставил чемодан и баул на нижнюю сетку, свалил пакеты в верхнюю корзину и поехал по вокзалу, читая по пути надписи и рекламные объявления. Вокзал был огромный и полупустой. Стеклянные витрины киосков, уставленные и увешанные всякой всячиной. Их Александр обходил, стараясь не заглядываться на сувенирные мелочи. Все бы купил и увез, чтобы раздать друзьям-приятелям. Вход в кинозал без единого человека у дверей. Пивбар с высокими круглыми тумбами-столиками. Тут, опершись локтями о столики, задумались над стаканами несколько человек. Поколебавшись, Александр прислонил тележку к стене, достал кошелек, без слов положил монету на стойку, взял высокий стакан с пенной шапкой, отошел к свободному столику, оперся локтями о белый пластик и тоже задумался. Собственно, и дум-то никаких не было, — пустота в голове и в сердце. Ничего уж не хотелось, только бы поскорей сесть в поезд и забыть обо всем — о Луизе, о Крюгерах, о Фреде, даже о Саскии. Не забудутся? Еще как забудутся. Ясно, что снова поехать сюда уж не предвидится. Чего это ты, скажут, зачастил к этим немцам и немкам. И в институте скажут, и дома. Дома-то в первую очередь. Жена даром что молчаливая, но чутье у нее прямо кошачье. А если еще эту фотографию Саскии и Сержа увидит…

Ему захотелось взглянуть на вызывающе счастливую улыбку Саскии, но фотография была в чемодане, и он решил сделать это в поезде, когда поедет. Всю дорогу будет смотреть и вспоминать. Чтобы потом уж не вспоминать никогда.

Пиво выпилось раньше, чем ему хотелось бы. Немцы как-то умудряются часами сидеть над одним стаканом. Но он к такому не привык. Когда с приятелями приходится заглянуть в какой-либо из московских подвальчиков, тоже, бывает, просиживают часами. Но сколько при этом выпивается кружек пива, никто и не считает. С такой практикой — что один стакан? Не успел оглянуться — только пена на дне. Побренчав кошельком, помаявшись, он решительно достал еще одну монету, так же быстро выпил пиво и отошел, чтобы уж больше не думать о нем.

Легко бежит корзинка на колесиках, хоть и большая. Взялся за ручку — едет почти без усилий, чуть тронул в сторону — разворачивается на месте, отпустил ручку — встала на тормоза. Вот бы такие на московские вокзалы. А то ведь назовешься носильщиков, которые давно уж не носильщики, а возильщики, громыхают тяжелыми не тележками, а прямо-таки телегами, наваливают на них горы узлов и чемоданов. Отвезут до стоянки такси, метров сто, и требуют, чтобы платили, как носильщикам — по тридцать, а то и по шестьдесят копеек за место…

Через широкие двери выехал к пустынным платформам, нашел ту, к которой подходит поезд Мюнхен — Ганновер. Даже номера вагонов, где какой останавливается, показаны на платформе. И время: прибытие в 17.57, отправление в 18.03. Ни раньше, ни позже. Нарушения графика тут редки, как землетрясения.

Он поставил тележку вплотную к большому плакату «Von Haus zu Haus — Gepäck voraus» [20] От дома к дому багаж доставляется (нем.) . и пошел по платформе. Просто так, для моциона. Ветер тут был пронизывающий, холодный, — долго не погуляешь. Не прошло и минуты, как Александр снова покатил тележку в здание вокзала. Теперь его внимание привлекла комната игровых автоматов. Яркие коробки висели вдоль всех стен, поблескивали таинственными глубинами электронных панелей. И надпись над ними соответствующая — «Wer nicht wagt, gewinnt nicht» [21] Кто не рискует, тот не выигрывает (нем.) . .

Возле одного из автоматов стоял, упершись в него лбом, лохматый парень, то ли дремал, то ли трудно думал, как обхитрить бездушный монетоглотатель. Вдруг парень встрепенулся, торопливо бросил в щель несколько монет и судорожно, словно боясь не успеть, начал передвигать какие-то рычажки. Автомат загудел, внутри его что-то зачмокало, забренчало и… затихло. Парень досадливо ударил по автомату кулаком и снова прижался к нему лбом.

На ближайшем автомате зажглась зеленая надпись: «Брось одну марку». Надпись погасла и зажглась другая, крупнее: «Выиграешь 1000». До автомата было — руку протянуть, до кошелька еще ближе. С каким-то озорным чувством Александр достал монету, толкнул ее в узкую щель и наугад нажал первый же рычажок. Автомат гудел долго, бренчал монетами, словно в нерешительности пересыпал их из одной горсти в другую, и вдруг вытолкнул несколько монет.

Парень сразу поднял голову, уставился безумным взглядом на расщедрившийся автомат.

— Повезло! — выдохнул он. — Бросайте еще. Надо сразу, пока везет.

Александр пересчитал монеты. Пять марок. Представил, как выйдет сейчас отсюда и купит что-нибудь в сувенирном киоске. На память. Но автомат снова призывно замигал зеленым глазом: «Брось одну марку… выиграешь 1000». Александр не устоял, бросил. Автомат проглотил монету, погудел для приличия и потребовал еще. Потом еще и еще.

У него хватило силы воли не лезть больше в кошелек и уехать со своей тележкой из этой комнаты, досадуя на себя, что не сделал этого сразу и не истратил выигранные деньги на что-либо дельное. Оглянувшись у дверей, увидел, что парень стоял теперь возле его автомата, торопливо передвигал рычажки.

До поезда оставалось полчаса, но никто из тех, что обещали проводить его, еще не приходили. Было грустно оттого, что так вот быстро, еще до отъезда, все забыли его, и он уже не ездил по вокзалу, стоял у входа, ждал.

Без двадцати шесть пришел Фред.

— Мама задержала, — сказал он, суя Александру сверток в пластмассовом пакете. — Пирожки на дорогу… Пока нашел, куда машину поставить…

— А я уж хотел идти к поезду, — не удержался Александр от упрека.

Фред посмотрел на часы.

— Так ведь еще поезда нет.

— Пошли поближе, на всякий случай.

Вдвоем толкая тележку впереди себя, они выехали на платформу и здесь увидели Бодо и Марию тоже со свертками в руках.