Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

Таким образом, нормирование фактически ограничивало гражданскую экономическую активность со стороны спроса. Но оно не было бы эффективным, если бы не дополнялось регулированием производства и предложения путем систематического перераспределения сырья и рабочей силы. Обычно считается, что немецкая система нормирования сырья работала бессистемно. Но с учетом давления, которому она подвергалась со стороны системы военного финансирования (с политическими пертурбациями в последней) и, более удивительно то, что она вообще как-то работала. Процесс нормирования координировали такие учреждения, как ОКБ, рассматривавшее запросы военных, и РМЭ, надзиравшее за общим распределением ресурсов. Результаты в лучшем случае носили характер импровизации. Однако эта система, несомненно, весьма успешно перенаправила огромное количество сырья на производство вооружений.

Как и до войны, ключевую роль при перераспределении сырья играла сталь. Эта проблема после начала войны была усугублена внезапной нехваткой импортной железной руды и закрытием сталеплавильных заводов в уязвимых районах на западной границе – прежде всего в Сааре. Однако ради удовлетворения потребностей вермахта выплавка стали поддерживалась на уровне в 1,6 млн тонн в месяц, даже если это означало исчерпание ограниченных германских запасов железной руды [1107] ВАН R13I 607, 113-27, 8l-6. . В первом квартале 1940 г. вермахт уже получал 55 % выплавленной стали, то есть 885 тыс. тонн в месяц. Между тем в разгар Первой мировой войны на производство вооружений выделялось всего 620 тыс. тонн стали в месяц и примерно столько же – во время Мюнхенского кризиса 1938 г. [1108] Эта доля уже превышала ту, которая выделялась на производство вооружений согласно программе Гинденбурга в 1917 г. См.: ВAL R25017006, 83–90. Кроме того, она превышала долю стали, в то же самое время выделявшуюся на военные цели в Великобритании. См.: W. Р. Howlett, «The Competition Between the Supply Departments and the Allocation of Scarce Resources in the Second World War» (Cambridge, Ph.D. thesis, 1988), 65. Эти гигантские квоты для вермахта были «изысканы» за счет болезненных ограничений всех других форм потребления стали. «Показные» стройки режима, включая сооружение партийных зданий и автобанов, были почти полностью остановлены, получая всего 6 % от довоенных квот стали. Квоты на железо для семейного потребления составляли только 25 % от довоенного уровня. В результате уже в первую военную зиму население столкнулось с серьезной нехваткой таких элементарных предметов обихода, как кухонные плиты и духовки [1109] Meldungen , Ш: 8.12.1939, 552. См. список предметов, выпуск которых подвергся ограничению, в: ВАН R131677. . Аналогичным образом было резко ограничено выделение стали для таких важнейших отраслей, как энергоснабжение, добыча угля и сталеплавильная промышленность. Квоты для машиностроительных предприятий, работавших не на вермахт, которые среди прочего производили запасные части для оборудования на перегруженных заказами германских заводах, были сокращены до 29 % от довоенного уровня. Точно так же сократилось и выделение стали для экспортных отраслей, несмотря на протесты сторонников долгой войны. Таким образом, уже к январю 1940 г. германская система нормирования стали в первую очередь обслуживала непосредственные потребности вермахта, невзирая на все прочие соображения, включая и долгосрочную устойчивость военного производства.

Выдвинутые фюрером в декабре 1939 г. требования по части производства боеприпасов еще больше усилили нагрузку на систему. Как мы уже видели, одна только армия требовала не менее 560 тыс. тонн стали в месяц. Сперва полковник Герман фон Ганнекен, с 1937 г. отвечавший за нормирование стали в Рейхсминистерстве экономики, отвергал призывы к дальнейшему увеличению доли вермахта. Дальнейшее сокращение квот стали для других ее потребителей было нереально, поскольку эти квоты и без того уже были катастрофически низкими. С другой стороны, раздача квот без учета реальных объемов производства привела бы только к «инфляции» сертификатов на получение стали и к «завалам» на сталеплавильных заводах из-за избыточного количества заказов. Единственный способ дать вермахту больше стали заключался в том, чтобы увеличить ее общий выпуск. Однако при этом в Германии еще быстрее исчерпались бы запасы железной руды. В условиях неясности с поставками из Скандинавии такое решение потенциально могло оказаться фатальным, но с целью выполнить Fiihrerforderung его пришлось принять. Геринг приказал Ганнекену увеличить квоту на сталь вермахта до 1,1 млн тонн, которую следовало «обеспечить» посредством общего роста производства [1110] BAMARW19/164, 28-9. В БАМА RW19/173, 58, Ганнекен называет этот шаг «безответственным». См. реакцию изумленных представителей корпорации Флика, зафиксированную в: BAL R8122 58, Notiz fur Herrn Flick 13.02.1940. См. также абсолютно нереалистичные квоты на цветные металлы в: БАМА RW19/173, 121, 139-41- . Геринг прекрасно осознавал последствия такого решения, но как он объяснял Томасу 30 января 1940 г., стратегические соображения уже не играли особой роли:

Фюрер твердо убежден в том, что крупное наступление на Западе принесет ему в 1940 г. решительную победу в войне. Он полагает, что Бельгия, Голландия и Северная Франция окажутся в нашем распоряжении, и для себя решил [sic], что промышленные районы Дуэ и Ланса, а также Люксембурга, Лонгви и Брие способны восполнить поставки сырья из Швеции. Соответственно, фюрер решил полностью использовать наши запасы сырья без учета будущих потребностей и за счет грядущих военных лет [1111] IWM EDS, al 1571, Chef Wi Rue Amt, 30.01.1940. Геринг повторил это 9 февраля 1940 г., обращаясь к большему числу адресатов: БАМА RW19/173, 114-17. .

Помимо сырья, другим незаменимым фактором производства была рабочая сила. В ходе войны она превратилась в главное узкое место военной экономики Германии [1112] Главным источником по этой теме является: Kroner, in DRZW 5/1 и 5/2. . Уже первое потрясение было достаточно болезненным. 31 мая 1939 г., согласно Статистическому бюро Рейха, рабочую силу страны составляли 24,5 млн трудящихся мужчин, 14,6 млн трудящихся женщин и 300 тыс. человек, обозначенных как «иностранцы и евреи»: всего 39,4 млн человек. Годом позже число трудящихся мужчин сократилось на 4 млн до 20,5 млн. Число работавших женщин также несколько снизилось, до 14,4 млн. Это сокращение в некоторой степени компенсировалось привлечением к работе 350 тыс. военнопленных и ростом числа иностранцев, работавших в Германии, до 800 тыс. человек. Но общая численность рабочей силы сократилась и едва превышала 36 млн человек. Эта картина в целом сохранялась до конца войны. Численность трудящихся немецких мужчин сокращалась, численность трудящихся женщин оставалась постоянной, а доля военнопленных и иностранцев в составе рабочей силы от года к году возрастала.