Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

Если мы хотим понять, как на самом деле функционировала военная экономика Рейха, то нам следует изучить входные и выходные данные промышленной «машины»: какое сырье туда поступало и какие вооружения производились. В течение первого года войны нацистский режим повысил долю национального продукта, достававшегося вооруженным силам, с 20 % до трети с лишним, что означало 60-процентное повышение и без того высокого предвоенного уровня. Как и следовало ожидать, это перераспределение ресурсов сопровождалось бюрократическими конфликтами. Некоторые более зрелищные меры, первоначально привязывавшиеся к объявлению войны, были пересмотрены в пользу «тайной» мобилизации. В первую очередь следует отметить, что предложенный рейхсминистром экономики Функом план финансирования войны посредством резкого повышения налогов был пересмотрен в пользу всеобъемлющей программы нормирования и общенациональной экономии. Эта явная нерешительность породила впечатление, что нацистское политическое руководство изо всех сил старается сохранить прежний уровень жизни гражданского населения. Однако такое впечатление является ошибочным. Само собой, понятно, что серьезное повышение налогов в первые месяцы войны послужило бы более четким сигналом о намерениях режима. Кроме того, финансирование войны посредством роста налогов свело бы к минимуму риск инфляции. Но в краткосрочном плане не имело большого значения, будет ли потребление в гражданском секторе ограничено посредством налогов или посредством строгого нормирования, ведущего к росту сбережений. В любом случае потребление сокращалось, и это высвобождало ресурсы – рабочую силу, промышленные мощности и сырье – для военного производства. С этой точки зрения меры, принятые в нацистской Германии, оказались чрезвычайно эффективными [1099] Первым историком, пошедшим против сложившегося консенсуса и указавшим на этот ключевой момент, был Овери. См.: Overy, War and Economy, 259–314. .

В пределах довоенной территории Рейха и без того невысокий уровень гражданского потребления на душу населения за первый год войны упал на п%. К 1941 г. расходы на потребление по сравнению с 1938 г. сократились на 18 %. По мере того как снижались расходы домохозяйств, неистраченные деньги поступали в закрома германской финансовой системы. Самым ярким показателем этой волны сбережений, вызванных войной, служат сведения о ежемесячном обороте немецких сберегательных банков [1100] Об их плебисцитном характере см. в: G. Aly, Hitlers Volksstaat (Frankfurt, 2005), 334-9. . В отличие от более известных учреждений, таких как Deutsche Bank или Dresdner Bank , обслуживавших сравнительно эксклюзивную клиентуру, – Sparkassen (сберкассы) были банками для простых людей. К концу 1930-х гг. практически у каждой семьи в Германии имелась хотя бы одна сберкнижка ( Sparbuch ). Соответственно, счета сберкасс позволяют непосредственно ознакомиться с повседневным финансовым положением германских домохозяйств. В течение нескольких месяцев, непосредственно предшествовавших войне, миллионы семей старались запастись всем необходимым, и это вызвало необычайно большой отток средств со счетов сберкасс. Но после этого, начиная с первых месяцев 1940 г., когда начало болезненно ощущаться нормирование и полки немецких магазинов опустели, на счета в сберегательных банках потекли средства в совершенно беспрецедентных объемах. К 1941 г. этот приток составлял более миллиарда рейхсмарок в месяц.

В обычных обстоятельствах эти деньги выдавались бы в виде займов местным властям или кредитов для мелкого бизнеса. Но ограничения военного времени не только ударили по гражданскому потреблению, но и сказались на «низовых» инвестициях. Если строительство новых мощностей по производству вооружений после сентября 1939 г. ускорилось, то инвестиции в жилье были урезаны до абсолютного минимума. В 1937 г., когда темпы гражданского строительства в Третьем рейхе достигли максимума, жилой фонд пополнился 320057 квартирами. К 1939 г. из-за потребности вооруженных сил в строительстве рост жилого фонда уже сократился до 206 тыс. с небольшим квартир в год. В 1940 г. жилой фонд пополнился всего 105458 квартирами, а к 1942 г. ежегодный прирост составлял уже менее 40 тыс. квартир, сократившись по сравнению с 1937 г. на 85 % [1101] Данные о количестве новых квартир взяты из: Statistisches Handbuch , 340-41. . Вследствие прекращения инвестиций со стороны простых граждан средства, циркулировавшие в финансовой системе, можно было перенаправить в применявшуюся Рейхсбанком «тихую систему» военного финансирования («geräuschlos Kriegsfinanzierung») [1102] См. оценки в: ВAL R25017006, 321-4. . Рейхсбанк и Рейхсминистерство финансов после обескураживающего опыта с привлечением народных средств, полученного в конце 1938 г., не намеревались полагаться на патриотический подъем и выпускать военные займы. Вместо этого они занимались косвенным заимствованием, привлекая деньги, скапливавшиеся в закромах местных властей, страховых фондов и местных сберегательных банков [1103] Eichholtz, III. 703-8. . В 1940 г. одни лишь сберкассы вложили в военную экономику 8 млрд рейхсмарок. В 1941 г. их вклад составил 12,8 млрд рейхсмарок. Частных инвесторов, чьи средства ускользали от Рейхсбанка, принуждали ссужать деньги государству таким простым способом, как сокращение выпуска всех прочих доходных активов и жесткое ограничение биржевых спекуляций [1104] BAL R25016557, 505-6. . Никакого принуждения не потребовалось. Средства было просто не во что инвестировать, кроме государственного долга.

На протяжении первых четырех лет войны благодаря этой неприметной, но крайне эффективной системе бремя военных расходов было относительно безопасно распределено по финансовой системе. Она имела и политические преимущества в том плане, что непосредственно не покушалась на доходы домохозяйств или прибыли предпринимателей. В течение всей войны, несмотря на то что значительную часть частных доходов было невозможно потратить, заработки и оклады продолжали расти, вселяя надежды на более высокий уровень жизни после войны. Но в то же время «тихая система» военного финансирования не годилась для того, чтобы непосредственно осуществлять перераспределение ресурсов. Эта задача ложилась исключительно на систему нормирования. Лишь путем прямого ограничения потребления и управления потоками сырья и рабочей силой германские власти добивались того, чтобы рост доходов не выливался в гражданское потребление и инвестиции.

РИС. 15. «Тихое финансирование» в действии

Нормирование потребительских товаров служило первой линией обороны. В течение первых недель войны всеобъемлющему нормированию подверглись две важнейшие статьи семейных расходов: продукты питания и одежда [1105] Müller, in DRZW 5/1. 396–405; G. Corni and H.Gies, Brot, Butter, Kanonen: Die Ernahrungswirtschaft in Deutschland unter der Diktatur Hitlers (Berlin, 1997), 555— 75; H. Kehrl, Krisenmanager im Dritten Reich (Düsseldorf, 1973), 178-84. . Разумеется, часть денег, которые нельзя было потратить на покупку нормированных товаров, попадала на черный рынок. Но в начале войны это явление имело незначительный размах. Копить неистраченные деньги вместо того, чтобы доверять их банку, предпочитали лишь немногие домохозяйства. Подавляющая часть неистраченных доходов вносилась на сберегательные счета и таким образом проникала в «тихую систему» военного финансирования [1106] По оценкам Рейхсбанка и статистиков Рейха, в результате введения нормирования даже расходы бедных семей, принадлежавших к рабочему классу, должны были сократиться на величину порядка 12 %: BAL 25016610, 391-6. На расходах семей с более высокими доходами нормирование должно было сказаться намного более серьезным образом. .