Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

Повторим еще раз: в том, что касается сферы ответственности Шпеера, самым важным фактором были боеприпасы. А рост производства боеприпасов в первую очередь стал итогом вовсе не рационализации и реорганизации. Он был непосредственно обеспечен резким ростом поставок стали [1809] Сам Шпеер не испытывал никаких сомнений в отношении этой простой взаимосвязи. См. его ретроспективные замечания, высказанные комитету по боеприпасам в августе 1944 г.: ВAL R3/1740, 202. . С сентября 1939 г. по конец 1943 г. мы видим почти 100-процентную корреляцию между объемами стали, выделенной на производство боеприпасов, и объемами выпуска боеприпасов [1810] Известная таблица из United States Strategic Bombing Survey, The Effects of Strategic Bombing on the German War Economy (Washington, 1945), 180, демонстрирующая сильную корреляцию только до конца 1942 г., вводит читателя в заблуждение, поскольку выпуск боеприпасов увязывается в ней с выпуском не собственно стали, а материалов, необходимых для ее изготовления. . Когда поставки стали возрастали, производство боеприпасов шло полным ходом. Когда поставки стали сокращались, сокращался и выпуск боеприпасов, и эта зависимость соблюдается и до, и после февраля 1942 г. В той степени, в какой в пределах сферы ответственности Шпеера наблюдался заметный прирост производительности труда (показатель, обычно используемый как критерий успешности рационализации), это обстоятельство по сути подтверждает роль стали как главного лимитирующего фактора. Отсутствие достаточного количества сырья делало невозможным эффективное использование как рабочей силы, так и имеющегося промышленного оборудования.

Таким образом, при более пристальном изучении выясняется, что принципиально важную роль в успехах Шпеера по резкому наращиванию объемов производства сыграла более активная мобилизация средств, рабочей силы и сырья. Однако в то же время нельзя отрицать и того, что определенную пользу принесла и рационализация. Более того, термин «рационализация» явно занимал ключевое слово в самоосознании тех, кто отвечал за немецкую военную экономику после зимнего кризиса 1941–1942 гг. Ни одно другое понятие не отображало с такой же точностью главную тему шпееровской пропаганды: возможность резкого увеличения объемов производства при неизменном количестве сырья и рабочей силы. В условиях, когда против Третьего рейха воевала индустриальная коалиция, имеющая подавляющее материальное превосходство, будущее военной экономики Германии зависело от убедительности этой волюнтаристской идеи. Едва ли может быть более показательным сам момент, когда она была выдвинута. Рационализация как лозунг государственной политики вышла на передний край осенью 1941 г., в разгар кризиса на Восточном фронте. В тот момент, когда гитлеровские войска застряли на заснеженных окраинах Москвы, нацистская Германия ни в чем не нуждалась так же срочно, как в чудодейственных средствах. 3 декабря 1941 г. Гитлер даже издал указ, в котором рационализация объявлялась главным приоритетом военной экономики [1811] ВАН R131/658, 99-104; Müller, in DRZW 5/1.6152-20. . Сам тот факт, что обычная задача, стоящая перед технологами, превратилась в политический вопрос такого масштаба, должен напомнить нам об осторожности, с которой следует подходить к этой теме. Несложная версия Шпеера, согласно которой военная экономика Германии до 1941 г. представляла собой бездонную яму, без всякого толка поглощавшую рабочую силу и сырье, и что лишь после декабря 1941 г. благодаря указу фюрера и вдохновенному руководству Шпеера она осознала необходимость эффективности, представляла собой очевидный миф. Как мы уже видели, статистика, на которую обычно ссылаются в попытках подтвердить такое представление о дошпееровской эпохе, просто не выдерживает пристальной проверки. И напротив, успешный рост выпуска вооружений, достигнутый Шпеером в своем секторе, сводился главным образом к увеличению производства боеприпасов, которое объясняется в первую очередь не рационализацией, а решительными мерами по мобилизации сырья.

Рационализация явно играла ключевую роль вовсе не в секторе Шпеера, а в сфере ответственности Эрхарда Мильха и Министерства авиации. С начала 1942 г. по начало 1943 г. ежемесячный выпуск самолетов более чем удвоился. Но в отличие от армейского сектора, это увеличение объемов выпуска происходило при более чем скромном росте численности рабочей силы, который не сопровождался каким-либо увеличением объемов поставляемого алюминия. Это, безусловно, указывает на очень заметный прирост эффективности. Вместе с тем пристальное изучение производственной статистики люфтваффе выявляет сложность и неоднозначность понятия «рационализация» в индустриальной политике нацистов [1812] О дальнейшем см. превосходное изложение в: Budrass, Flugzeugindustrie , 705-66. .

В авиационной промышленности Третьего рейха как новой ведущей машиностроительной отрасли 1930-х гг. с момента ее зарождения ощущалось сильное влияние «американских» идей о рационализации и массовом производстве. Как мы уже видели, самым агрессивным сторонником этой идеологии массового производства был Генрих Коппенберг, ставший в 1933 г. генеральным директором Junkers. Попытки Коппенберга создать «фордистскую» авиастроительную фирму опирались на стремление к максимальным масштабам производства и максимальной вертикальной интеграции. Ju-88 в 1938 г. был навязан Министерству авиации в качестве самолета, специально оптимизированного для массового производства. В 1940 г., в качестве прямого ответа на американскую угрозу, Коппенберг выступил с грандиозными планами по строительству завода авиационных двигателей производительностью в 1000 двигателей и громадного алюминиевого комплекса, базирующегося в Норвегии. С учетом колоссальных объемов производства, объявленных британцами и американцами, и общей одержимости фордизмом в межвоенной Европе такие проекты обладали неотразимой и неизменной привлекательностью. Они естественным образом шли по следам Плейгера с его гигантским сталеплавильным комплексом в Зальцгиттере и Порше с его не менее грандиозным заводом VW в Фаллерслебене.

Несмотря на столь же огромный риск провала, примерами которого стали такие «пятые колеса в телеге», как австрийский завод с заявленной производительностью в «1000 авиамоторов», стремление к росту масштабов не было просто погоней за иллюзиями. Как мы уже видели, производственная мощность завода авиадвигателей Daimler-Benz в Генсхагене была вполне успешно доведена до 1000 с лишним моторов в месяц при очень невысоких издержках. Можно привести и другие примеры успеха, такие как сооружение танкового комплекса под Линцем [1813] N. Gregor, Daimler-Benz in the Third Reich (New Haven, 1998), 115–526; H. H. Knittel, Panzerfertigung im Zweiten Weltkrieg: Industrieproduktion fur die deutsche Wehrmacht (Her-ford, 1988), 552-3, 95-9. . Сосредоточение производства на немногих громадных заводах давало реальные преимущества. Тот факт, что и Соединенным Штатам, и Советскому Союзу удавалось содержать действительно колоссальные промышленные предприятия, расположенные вне радиуса действия вражеских бомбардировщиков, явно вносил свой вклад в то, что объемами производства эти страны опережали и Германию, и Великобританию [1814] В работе R. Overy, Why the Allies Won (London, 1995), 180–207, удачно описывается ситуация в СССР и США, но преувеличиваются затруднения немцев. . Притом что производственные достижения Министерства авиации Мильха и Министерства вооружений Шпеера были более скромными, их возможность была обеспечена инвестиционными программами, выполнение которых началось осенью 1940 г. и продолжалось на протяжении значительной части 1943 г.