Виктор Андреев - То, ушедшее лето [Роман]

— Я очень рада… — она запнулась после этих слов, хотя они прозвучали достаточно естественно и без продолжения. А продолжение могло быть двояким: я очень рада, что ты пришел и — я очень рада, что вы пришли.

Повернувшись в сторону комнаты, откуда доносился сдержанный гул, она крикнула:

— Гунар!

Но так как из-за двери никто не появился, она быстро затараторила:

— Он тоже будет очень рад. Мы так редко встречаемся. Его новые друзья… Ведь старый друг лучше новых двух, не правда ли? Но мужчины быстро обзаводятся новыми друзьями, а я… я так тяжело схожусь с людьми…

Наконец появился Гунар. По глазам было видно, что он уже выпил. И не удивительно. Шел одиннадцатый час вечера.

Эрику показалось, что Гунар даже не сразу узнал его, но, мгновение спустя, тот широко развел руки, хотя и без намерения заключить гостя в свои объятия. Это был просто знак радостного гостеприимства.

— Человек! Будь я проклят! Я думал, что ты подведешь.

Эрик улыбнулся и протянул ему подарок — «Робинзона Крузо», книжку о том, как человек может остаться человеком.

Гунар сначала хотел рассмеяться, потом нахмурился, потом улыбнулся.

— Ценю, — сказал он, — ценю понимание.

Эрик не знал, понимание чего тот ценит, и внутренне насторожился.

В комнате слоями висел и мягко колебался дым. Одни слои были синие, другие сизые. Чуть пониже дыма, за широким столом, сидели гости. Эрик знал, что человеческий глаз может одновременно воспринять три объекта, и, благодаря этому, он сразу, не считая, определил, что за столом сидело шесть человек. Четыре стула пустовали, два из них — видимо, стулья именинника и его сестры. Дверь в гостиную была открыта, и там, на диване, он различил еще две фигуры. Итак, шесть плюс два и еще плюс два. Он был одиннадцатым, а одиннадцать его счастливое число.

Гунар представил его всем сразу и несколько необычно:

— Рекомендую — свой человек, свалившийся с луны.

Девушка, ближе всех сидевшая к вошедшим, вскинула голову, хлопнула ресницами, словно сделала моментальный снимок, и участливо спросила:

— Вы не расшиблись? У нас чертовски твердая планета.

— Я упал на мягкое место, — негромко сказал Эрик.

— На мягкое место планеты или на собственное?

Но тут их, конечно, перебили. Поднялся галдеж, стали двигать стульями, и, в конце концов, Гуна посадила его рядом с собой. Место справа осталось не занятым.

Перед Эриком поставили чистый прибор, налили водки. Гуна положила ему на тарелку огромный кусок холодца, пододвинула хрен.

— Сегодня у нас свиной день: свиная колбаса, свиной холодец, свиные отбивные и…

— И копченая лососина, — перебила, ее большеглазая девушка, оказавшаяся напротив Эрика. И она протянула ему длинное блюдо, еще наполовину заполненное коричневато-розовыми ломтиками.

— Обязательно попробуй, — громко, через весь стол сказал Гунар. — Эту зверюгу я сам поймал в Салаце. Они сейчас прут туда нереститься. — Он поднял рюмку, подмигнул Эрику: — За тебя, старина, и за старую дружбу!

Эрик чокнулся с Гуной. Большеглазая тоже подняла рюмку и сказала:

— Прозит!

Остальные не обратили на них никакого внимания.

Ужин подходил к концу, и общий разговор давно распался на отдельные диалоги.

Эрик ел и незаметно разглядывал присутствующих. Только одному из них было лет сорок, все остальные — значительно моложе. Сорокалетний сидел рядом с большеглазой девушкой и сосредоточенно молчал. Когда он нагибался над тарелкой, очки в золотой оправе сползали ему на нос, и он указательным пальцем подталкивал их обратно на переносицу. Волосы у него были ярко-черные, гладко зачесанные назад, блестящие от бриллиантина. На темени они немного раздвинулись, и там белела полоска кожи.

По другую сторону от большеглазой сидел высокий парень с крупными чертами лица. Эрик знал его на вид, это был сын лавочницы с соседней улицы. Лавочница — маленькая, хрупкая женщина, с вечно озабоченными глазами, через каждые пять-шесть слов говорила: пожалюста. Сын, наверное, был в отца, хотя отца Эрик никогда не видел — тот умер еще до того, как женщина открыла свои «Продовольственные товары». Этот парень, так же как и Гунар, сразу записался во вспомогательную полицию, но предпочитал ходить в штатском. Была здесь и его девушка, пышная, но с блеклым, невыразительным лицом, работавшая кассиршей в «Soldatenkino». Сейчас она сидела, отодвинувшись от стола, откинув голову, чтобы не мешать разговору своего Висвалдиса с парнем в клетчатом спортивном костюме. Парень говорил очень быстро, отрывисто и с методичностью метронома ударял по столу чайной ложечкой. Эрик подумал, что где-то видел его, но ничего не мог вспомнить, пока тот не повернулся к нему в профиль. Тогда он вспомнил.

Это было давно. Они шли по улице, и Хуго сказал: вон, по той стороне идет человек, к которому я ходил наниматься. Наниматься Хуго ходил по объявлению: «Нужны мальчики — разносчики газет». По его словам, собралось их с дюжину, большинство — отпетых, с Гризинькална, те так и шныряли глазами. Но комната была бедная, в бедном деревянном доме, там же на Гризинькалне, и не верилось, что молодой человек в поношенном спортивном костюме имеет отношение к такому серьезному делу, как издание газеты. Он долго толковал, какой эта газета будет, но Хуго запомнил только «национальный дух» и «национальное самосознание». Молодой человек записал их адреса и сказал, что известит, как только газета начнет издаваться. Как Хуго и думал, ничего из этой затеи не получилось.

Дальше сидел еще один человек, очень заинтересовавший Эрика. Если бы не глаза, он выглядел бы молодым, но, несколько раз встретившись с ним взглядом, Эрик подумал, что тот очень стар. Правда, так он подумал только сначала. Потом мысленно сделал поправку: скорее, тот прожил несколько жизней и всякий раз умирал молодым. Быть может, сейчас его жизнь в очередной раз подходила к концу.

— Кто этот человек, Гуна?

Гуна медлила с ответом, воспользовавшись тем, что ее сорокалетний визави наполнял рюмки. И только выпив, закусив, сказала как бы про себя:

— Я мало знаю присутствующих. Кажется, он воевал под Волховым, был ранен, демобилизовался. Лучше спросить у Гунара.

Она все еще уклонялась от личных местоимений.

— У него странные глаза, — сказал Эрик.

— Глаза вампира, — подавшись вперед, неожиданно заявила большеглазая. Она все время прислушивалась к их разговору.

— А вы когда-нибудь имели дело с вампирами? — неприязненно спросила Гуна.

— Я часто вижу их во сне. У них в точности такие глаза.

Гуна промолчала, потому что в эту минуту на пороге появилась парочка, ранее сидевшая в гостиной.

— Мы хотим выпить, — громко заявила девушка.

Шум в комнате оборвался, головы повернулись к вошедшим.