Максим Бузин - Снайперы. Огонь на поражение [litres]

Но это был не единственный сюрприз, потому что на противоположной стороне грунтовки Виктор засек еще один ствол, практически идентичный первому. Расстояние между зенитками составляло метров триста, соответственно, неприятель мог вести перекрестный огонь по тому месту на лесной опушке, где имели возможность вырваться на оперативный простор советские танки, появления которых, как легко догадаться, и ожидали вражеские артиллеристы, чьи каски изредка мелькали возле орудий…

Продолжив наблюдение, Степанов, хоть и с большим трудом, но обнаружил также два полугусеничных тягача, умело спрятанных фашистами чуть западнее от огневых позиций в неглубокой впадине, по форме и размерам напоминавшей чашу высохшего пруда. Теперь для лейтенанта все стало ясно. Пригибаясь к земле, он подбежал к Петрову, лежавшему неподалеку, и тихим голосом приказал:

– Расчехляй аппаратуру, Саня! Нужна связь!

– Айн момент, шеф! – улыбнулся Петров, принимая сидячее положение. – С кем желаете пообщаться?

– С майором Деменевым, голубчик, – подыграл командир группы. – С ним, родимым…

Пока Сашка занимался рацией, лейтенант, снова посерьезнев, о чем-то сосредоточенно размышлял. Он так углубился в свои раздумья, что не заметил, как пролетели несколько минут. Наконец, словно вдруг очнувшись, Виктор резко повернулся к Петрову и спросил:

– Ну что, готова твоя шарманка, Санек?

– Чего-то не фурычит, товарищ лейтенант, – пробормотал тот в ответ. – И в чем дело, не пойму. Я же перед выходом проверял, все было в порядке, а сейчас ни хрена…

– Починить можешь? – нахмурился Степанов.

– Сомневаюсь, – виновато развел руками Петров. – Вы же знаете – я по ремонту не специалист…

– Вот не было заботы, – глядя поочередно то на рацию, то на ефрейтора, произнес расстроенно Виктор. – И что мне прикажешь делать?

– Так это, – замялся Сашка, – может, я сбегаю?

– Куда? – не понял лейтенант.

– К товарищу майору, вы скажете, что ему передать, а я слово в слово и повторю, зуб даю…

– Четыре километра в оба конца, плюс время на разговоры, итого минимум полчаса, – быстро прикинув в уме, пробурчал Степанов. – Да и как ты объяснишь комбату, почему рация накрылась? Он тебе, друг мой Сашка, живо башку оторвет!

– По дороге придумаю что-нибудь, на крайний случай совру, – застенчиво улыбнулся Петров, – если, конечно, вы разрешите…

– Нет, химичить не будем, – покачал головой лейтенант, – обойдемся своими силами.

– В каком смысле? – бесцеремонно вклинился в их разговор незаметно подошедший Овечкин.

– В самом что ни на есть прямом, Андрей Вениаминович, – уголком рта скорчив гримасу, ответил Степанов, – в самом прямом…

…Усевшись на толстой сосновой ветке, опершись одной ногой на торчащий снизу сук и прислонившись спиной к шершавому, с застывшими на нем каплями смолы, стволу, сержант Поздняков рассматривал в оптический прицел своей винтовки бесцельно слонявшегося около «Ганомага» немецкого солдата, почему-то вызывавшего у снайпера ассоциацию с сапожником, удалившимся на покой. Отсюда, с высоты около трех метров над поверхностью земли, открывался практически идеальный обзор. И Сергей, несмотря на определенные неудобства, вызванные структурой коры хвойного дерева, мог держать на мушке и, при желании, запросто уложить любого из двух с лишним десятков гитлеровцев, входивших в состав расчетов зенитных орудий, а также экипажей трех полугусеничных машин. Задача Позднякова и состояла собственно в том, чтобы в нужный момент точными выстрелами уничтожить механиков-водителей обоих тягачей и бронетранспортера, а в первую очередь снять вражеского радиста, каковым и являлся этот «отошедший от дел сапожник»…

…Огневую позицию Сергей выбрал для себя сам, отыскав взглядом среди множества так называемых «корабельных» эту раскидистую сосну. Как между стремящихся к небу «мачт» вырос данный экземпляр, для него оставалось неясным, но у юноши не было времени, да и большого желания, размышлять на сей счет. Его вполне удовлетворял сам факт того, что подходящее дерево быстро нашлось.

Следует отдать Позднякову должное – вначале он предложил Андрею занять это место. Однако Овечкин, сославшись на возраст, вежливо отказался, после чего с помощью Котова подсадил вверх своего молодого товарища, и Сергей оказался в прямом смысле над всеми…

…Переместив винтовочный ствол в сторону небольшого пригорка, от которого до ближайшего из немецких орудий было шагов пятьдесят, сержант различил в ярких соцветиях иван-чая сосредоточенное лицо старшины и, одобрительно хмыкнув, оторвался на несколько секунд от прицела. По разработанному Степановым плану Овечкин с Рогачевым на пару должны были, скрываясь в высокой траве и цветах, незаметно подобраться к противнику и перебить расчет этой зенитки. То же предстояло совершить и самому лейтенанту вместе с Котовым и Петровым, но только в отношении фрицев, обслуживавших другую пушку. А «открывать представление» было доверено Позднякову. Условным сигналом являлось громкое уханье филина в исполнении Петрова. Но свои таланты импровизатора-имитатора Сашка мог проявить лишь после того, как прокричит кукушка, в роли которой выступал Андрей Вениаминович Овечкин. Своеобразная перекличка требовалась затем, чтобы каждая из двух маленьких групп таким простым и неоригинальным способом подтвердила свою готовность к началу предстоящей рискованной операции. Конечно, существовал небольшой изъян, заключавшийся в том, что филин – птица ночная и в светлое время суток преимущественно (причем молча!) спит, однако Виктор Степанов здраво рассудил, что вряд ли фашисты успеют проанализировать это…

…Отчетливое «ку-ку» прозвучало над полем настолько естественно, что Сергей в первую секунду решил, что слышит голос живой птицы. И лишь затем встрепенулся, живо взяв на мушку продолжавшего расхаживать рядышком с бронетранспортером гитлеровского радиста. Выровняв дыхание, Поздняков навострил уши, и когда его слух уловил начальные ноты призывного уханья филина, юноша плавно нажал указательным пальцем на спусковой крючок.

«Удалившийся на покой сапожник» запнулся на полушаге и, обливаясь кровью, рухнул в траву Звук выстрела еще не затих среди сосен, как по немецким артиллеристам разом ударили пять стволов. Ничего не подозревавшие гитлеровцы были застигнуты врасплох. Многие погибли, так и не успев понять, что же произошло. Остальные пытались отстреливаться, но несколько разорвавшихся возле орудий гранат навсегда «успокоили» представителей «высшей расы».

Уцелел только один – молодой белобрысый унтер-офицер, «подопечный» Овечкина и Рогачева, пустившийся наутек со скоростью олимпийского чемпиона в беге на сотню метров. Казалось, что он, вопреки закону всемирного тяготения, летит над землей, не касаясь ее поверхности ногами, и по пояс трава ему не помеха.