Максим Бузин - Снайперы. Огонь на поражение [litres]

– Весельчак малолетний, – посмотрев вслед Петрову, с добродушной улыбкой пробормотал лейтенант, очевидно, забыв, что Александр Петрович старше его на целых полгода…

…Как и предполагал лейтенант Степанов, наладить связь с командиром батальона или с кем-то еще Петрову не удалось. И поэтому вскоре «Ганомаг» с Котовым за рулем, урча двигателем и наполняя атмосферу едкими выхлопами, покатил к сосновому бору, увозя в кузове белобрысого немца, руки которого были туго стянуты за спиной прочной веревкой, и Сашку, на всякий случай наставившего в живот пленному ствол своего ППШ.

Когда бронетранспортер скрылся среди деревьев, Виктор подумал, что неплохо было бы чуток отдохнуть. Однако послышавшийся с запада и постепенно усиливающийся звук мотоциклетных моторов вынудил лейтенанта об этом забыть. Приникнув к биноклю, Степанов устремил взор вдаль и поморщился, словно от зубной боли, увидев два катящихся по грунтовке мотоцикла «BMW R75» с установленными на колясках пулеметами.

– Вот же рахиты, поваляться в тишине не дадут, – недовольно проворчал он.

Расстроенно покачав головой, Виктор посмотрел на товарищей и, поймав на себе пристальный взгляд Овечкина, во весь рост растянувшегося на траве, скорчил чрезвычайно выразительную и трудно повторимую гримасу, таким несколько своеобразным способом отвечая на заданный старшиной немой вопрос. Впрочем, Андрей и без слов догадался, что имел в виду лейтенант. Молча кивнув, Овечкин тихо окликнул Позднякова, и оба снайпера поползли в направлении приближающихся мотоциклистов, вскоре исчезнув из виду. Степанов же с младшим сержантом Рогачевым остались на месте и залегли, страхуя ребят…

…Расположившись на усыпанном цветами бугорке, Сергей с Андреем, прильнув к оптическим прицелам, готовились к стрельбе. Вражеские мотоциклисты двигались, соблюдая между собой дистанцию метров в пятнадцать. До полугусеничных тягачей, возле которых на испещренном замысловатыми трещинами дне высохшего пруда лежали сраженные Поздняковым механики-водители, гитлеровцам оставалось проехать около четверти километра. Соответственно, время у наших стрелков вроде бы еще было. Однако гарантировать со стопроцентной уверенностью, что фашисты не заметят безжизненные тела сослуживцев раньше, не представлялось возможным. Да и отсутствие какой-либо активности около орудий могло их насторожить. Поэтому Овечкин, на правах старшего по званию и негласного лидера в паре, принял решение открыть огонь прямо сейчас.

– Сережа, – прошептал он, не поворачивая головы, – начинаем с заднего мотоцикла. Твой «кадр» в коляске, бьешь его первым, а водитель на мне. Затем в той же последовательности срубаем головных фрицев…

– Я тебя понял, – определив расстояние до цели, отозвался Сергей, – к бою готов, веди обратный отсчет…

– Слушаюсь, мой генерал, – мягко улыбнулся Овечкин, – три, два, один…

– Ноль, – выдохнул юноша и нажал на курок.

Толстый красномордый фашист, непонятно как помещавшийся в мотоциклетной коляске, судорожно дернулся и обмяк. Сидевший за рулем гитлеровец успел удивленно посмотреть вправо, но уже в следующее мгновение замертво повалился грудью вперед. Неуправляемый мотоцикл резко вильнул в сторону, съехал с дороги и замер.

Экипаж первого «BMW R75», услышав выстрелы, среагировал вполне предсказуемо. Пулеметчик выпустил неприцельную длинную очередь в поле, а водитель, сбросив скорость, попытался развернуть своего трехколесного «коня», что было сделать не так уж и просто из-за узкой грунтовки и росшей по обеим ее сторонам густой высокой травы. Тем не менее, ему почти удалось осуществить данный маневр (потеряв, правда, при этом вывалившегося из подскочившей на кочке коляски напарника, которому, впрочем, с учетом пулевого отверстия, образовавшегося секундою ранее в его голове, было уже все равно…). И немец, впившийся побелевшими пальцами в руль и вытаращивший полные животного страха глаза, даже на миг поверил, что выберется из передряги живым. Но старшина Овечкин, имевший, как известно, абсолютно противоположное мнение на сей счет, точным выстрелом сразил гитлеровца наповал…

…С затянутого тучами неба брызнули капли дождя. Андрей мельком взглянул на заглохшие в отдалении мотоциклы, затем положил винтовку на землю, перевернулся на спину и задумчиво произнес:

– Ну, вот, кажется и все…

– Ты об этих фашистах, дядя? – просто так, чтобы что-то сказать, спросил Поздняков.

– Сам толком не знаю, – закрыв глаза, ответил старшина, – наверное, о скоротечности и непредсказуемости жизни вообще.

– Странно подобное слышать, – изумился Сергей, – Андрея Вениаминовича, общепризнанного балагура и неисправимого оптимиста, вдруг на философию потянуло…

– Не суди о людях поверхностно, мой юный друг, дабы не заблуждаться! – глубокомысленно произнес Овечкин и поднял указательный палец вверх. – Зри в корень!

– Последнюю фразу не ты придумал, Андрюха! – звонко рассмеялся сержант. – Я ее уже раньше слышал, еще до войны!

– Так я на авторство и не претендую, – легко согласился Овечкин, – это из книги «Полное собрание сочинений Козьмы Пруткова»! Девятнадцатый век, как-никак!

– Значит, ты, получается, в некотором роде библиофил? Уму непостижимо!

– А что, не похож разве? – Андрей приоткрыл один глаз.

– Если честно – не очень! – хмыкнул Поздняков.

– Вот я и говорю – зрите в корень, молодой человек!.. – старшина внезапно поморщился и громко чихнул. – Точно!

– Будь здоров, дядя!

– Спасибо, и тебе не хворать!

Овечкин рывком сел и, заморгав ресницами, принялся яростно тереть переносицу.

– Кажись, простыл, – пробормотал он недовольно, – нос щекочет, аж жуть!

– Тебе чайку горячего хлебнуть надо или покрепче чего, – сочувственно произнес Сергей.

– Где ж ты в поле чаю разыщешь? – скорчил гримасу Андрей, но тут же радостно вскинул брови и расплылся в широкой улыбке. – А насчет того, что покрепче, – вот это золотые слова, месье Поздняков, без булды! Есть небольшая заначка у меня в вещмешке, да только я про нее и забыл с этой всей кутерьмой! Спасибо, друг, что напомнил! Микробы теперь не пройдут!

Лукаво прищурившись и блестя глазками, Овечкин развязал свой вещмешок и извлек из его недр фляжку, в которой что-то плескалось. Открутив пробку, он втянул носом исходивший из емкости специфический аромат, довольно передернул плечами и протянул сосуд юноше:

– Прошу, граф! Отведайте эликсира!

– Благодарю, сэр, но я воздержусь! – выставил перед собой ладонь Поздняков.

– Вот как! – с притворной обидой воскликнул Андрей. – Решил оставить больного товарища с жестокой болезнью наедине? Нехорошо, сударь, очень нехорошо! Пей, говорю, а то закурю!