Максим Бузин - Снайперы. Огонь на поражение [litres]

– А сейчас почему нельзя пообщаться? – обиженно тряхнул чубом Буренков. – Никто вроде никуда не торопится!..

– Фрицы-то драпанули, село наше! До очередного приказа о продолжении наступления потрепаться времени хватит! – под одобрительный гул товарищей поддержал лейтенанта чем-то похожий на него внешне боец. – Признайся уж честно, товарищ Ермишин, что тебе нас слушать неинтересно!..

– Петька, Серега, не заводитесь! – миролюбиво пробасил Иваныч, обращаясь к обоим «возмутителям спокойствия» одновременно. – Знаете же, обормоты, если я сказал потом, значит, потом!..

И дождавшись, когда окружившие его красноармейцы расстроенно выдохнут, тем самым косвенно признавая свое поражение в этом коротком споре, с неподражаемым лукавым прищуром добавил:

– А насчет того, что никто никуда не торопится, так это бабушка надвое сказала, орлы!

– Поясни! – вскинулся уже было поникший Буренков.

– Да я, когда сюда направлялся, баньку бревенчатую с вениками березовыми присмотрел, – вытянув губы дудочкой, пробормотал Иваныч нарочито безразлично. – Думал попариться вас пригласить, если, конечно, танкисты не приберут ее раньше к рукам…

– Что же ты о главном молчал, старый?! Зачем лапшу вешал про какие-то воздушные шары?! – горестно вскричал лейтенант. – Надо было сразу о бане сказать, диверсант хренов! Теперь уже наверняка ребята Думинина ее танками огородили со всех сторон, не подступишься!..

– Не кручинься, Сергей Викторович, пошутил я про танкистов, пошутил! – успокоил Буренкова Иваныч, хохотнув в густые усы. – Обещанную баню Верхогонов Гришка со своими акробатами сторожит! А к таким церберам кто ж сунется, пребывая в здравом уме?!.

– Ну, это совсем другое дело! – скорчил довольную гримасу Буренков, чье настроение моментально улучшилось. – Спасибо, тебе, Пал Иваныч, от всей души!

– Нефедова благодари, он Гришку в караул отправил, – понизил голос Ермишин.

Слегка наклонив голову, он через плечо Семенюкина выразительно кивнул на стоявшего в гордом одиночестве возле правого переднего колеса «Бантама» подтянутого капитана, про которого благополучно все забыли.

Впрочем, самого Нефедова сей факт, похоже, ни капельки не тяготил. По крайней мере, по его непроницаемому лицу, на котором блуждала тонкая немного отстраненная улыбка, определить, о чем он думает или переживает, было невозможно…

…В действительности энергичный, умный и начитанный капитан, любивший порядок, ревностно соблюдавший дисциплину и получивший от бойцов за несгибаемый характер прозвище Стоик, именно сейчас совершенно ни о чем не размышлял. Он просто погрузился глубоко в себя и наслаждался каждым очередным мгновением затишья, когда не рвутся вокруг снаряды и мины, над головой не свистят пули и не гибнут, обливаясь кровью, фронтовые друзья…

…Однако надолго уходить от суровой реальности Нефедов, к сожалению, позволить себе не мог. И хотя после недавнего прорыва частями и подразделениями Красной армии гитлеровской обороны и последующего бегства неприятеля боевые действия на сегодня по всем признакам завершились, у капитана, занимавшего должность заместителя командира мотоциклетного батальона, все равно забот хватало. Конечно, что-то можно было отложить или даже вообще перенести на неопределенный срок, но Нефедов очень не любил неоконченных дел и старался доводить их до конца, чему способствовала его деятельная натура, никогда не позволявшая лени или усталости взять верх. Кстати, и за эти качества, в том числе, его весьма высоко ценило непосредственное начальство в лице майора Кочергина…

…Тряхнув головой, капитан машинально оправил форму, идеально сидевшую на его стройной фигуре, и подошел к командиру.

– Артем Тимофеевич, – обратился он к Кочергину, продолжавшему держать на руках уже успокоившуюся и блаженно прикрывшую веки собаку, – докладываю: по итогам прошедшего боя потери нашего батальона составили восемь человек ранеными, убитых нет! Также огнем противника повреждены один броневик и три мотоцикла, два из которых восстановлению не подлежат!

– Да хрен с этой техникой, новые мотоциклы получим! – поморщился майор. – Ты мне скажи, каково состояние раненых?

– Двоих серьезно посекло осколками, но жить будут. Я отправил парней в тыл. Шестеро других легкие, от госпитализации категорически отказались, а настаивать я не стал. В общем, у нас более-менее. А вот у пехоты все значительно хуже… – Нефедов умолк и с нескрываемым сочувствием посмотрел на Овечкина с Поздняковым, хорошо слышавших весь разговор и молниеносно напрягшихся при его последних словах.

– Давай продолжай уже, не томи, – тотчас прочувствовав состояние снайперов, поторопил заместителя Кочергин.

– Я бы очень хотел ошибаться, – тихо и даже несколько виновато, хотя он абсолютно был здесь ни при чем, произнес капитан, – но боюсь, что батальон Деменева безвозвратно лишился, как минимум, половины стрелкового взвода, а про количество раненых вообще молчу. Уж слишком сильный огонь вели немцы…

– Товарищ майор, – шагнув вперед, перебил Овечкин Нефедова, – нам с сержантом надо бежать!

– Конечно, я понимаю, – откликнулся Кочергин, – не смею задерживать! Огромное спасибо, ребята! Вы – молодцы!

Андрей вместо ответа благодарно кивнул и, призывно махнув Позднякову, устремился прочь от складов. Сергей, придерживая за ремень висящую на плече винтовку, бросился догонять товарища. Шестеро подчиненных майора, продолжавших стоять у «Бантама», расступились, пропуская торопящихся снайперов, а затем, разом повернув головы, удивленно уставились им вслед.

– Куда это хлопцы, будто ошпаренные, так ломанулись, Артем Тимофеевич? – проводив взглядом две быстро удаляющиеся фигуры, с недоумением воззрился на своего комбата лейтенант Буренков.

– На кудыкину гору – буркнул в ответ Кочергин, внезапно и непонятно с чего разозлившийся на самого себя.

– А мы хотели попариться их пригласить, – расстроенно протянул лейтенант. – Иваныч тут баньку недалеко присмотрел с вениками березовыми…

– Этим ребятам сейчас совсем не до бани, – с отчетливой грустью прошептал Артем. – Проклятая война, чтоб ее…

Тяжело вздохнув, он посмотрел на своих подчиненных, потом опустил глаза и, погладив мирно дремавшую у него на руках собаку, пробормотал:

– Такие дела вот хреновые, Гертруда Артемовна. Уже и не помню, сколько воюю, но порой даже мне волком хочется выть…

…Незадолго до наступления сумерек остатки батальона под командованием обер-лейтенанта Хагена вошли в городок, через который пролегал маршрут гитлеровских войск, спешно отступавших на запад под натиском частей Красной армии. Миновав под недружелюбными взглядами малочисленных горожан добрую половину населенного пункта, подчиненные Гюнтера оказались на базарной площади, где по его приказанию сделали остановку, чтобы немного передохнуть. Сам же Хаген направился в сторону двухэтажного дома с прикрепленной к ограждению балкона массивной прямоугольной вывеской, извещавшей, что в этом здании располагается немецкая комендатура…