Казимеж Радович - Кавалеры Виртути

— И все-таки лучше, чем ничего, — вмешался в разговор Цивиль. — По крайней мере ребята хоть что-то имеют над головой, а мы… — Подняв руку, он дотронулся до низко свисавших веток и добавил: — Как пригреют нас тут, так и косточек не соберем.

Усс скорчил гримасу, словно его одолевала зубная боль, и с иронией заметил, глядя на Цивиля:

— Слишком большая неженка ты, Стефан. На кой дьявол берут таких в армию.

— А я не просил, чтобы меня брали, — отбивался Цивиль. — Меня не спрашивали, хочу я этого или нет.

Услыхав эти слова, Ковальчик демонстративно отвернулся, а Усс продолжал наседать на друга.

— Знаешь что, Бронислав, — взмолился Цивиль, — отцепись ты от меня, бога ради.

Артиллерийские наблюдатели на линкоре, очевидно, считали, что польские стрелки укрылись за крепостной стеной. Орудия корабля пытались выбить их оттуда трехсоттридцатикилограммовыми снарядами. Стефан Цивиль возбужденно следил за происходящим. Когда снаряды снова начали разрываться на опушке леса, он придвинулся вплотную к Ковальчику и тронул его за плечо.

— В чем дело, Стефан? — обернулся к нему капрал. — В чем дело? — повторил он громче, и Цивиль, запинаясь, взволнованно спросил:

— А они знают, Янек, что мы здесь находимся?

— Ясное дело. Они же видят, что отсюда ведется огонь.

— Значит, могут ударить и по нас.

— Конечно, могут.

Цивиль умолк. Заглушая сухой треск пулеметной стрельбы, продолжали рваться снаряды. В том месте, где к Новому Порту обычно пришвартовывался паром из Вестерплятте, догорал тяжелый грузовик.

Цивиль больше уже не смотрел на то, как рушится под ударами тяжелой артиллерии крепостная стена Вестерплятте. Теперь его взгляд был прикован к противоположной стороне канала, к той точке, где приставал паром и где он всегда высаживался, направляясь в Бжезьно. В те счастливые дни неподалеку от паромной пристани, в узкой улочке за костелом, он садился на трамвай, который, позвякивая, разворачивался на кольце и направлялся по своему маршруту улицами Нового Порта. Случалось, что трамвай надолго задерживался перед шлагбаумом железнодорожного переезда, ожидая, пока пройдет длинный товарный состав. Потом шел дальше, вдоль высокой ограды из проволочной сетки, через которую был хорошо виден широкий портовый бассейн и стоящие у причала суда. Вскоре ограда кончалась и начинался небольшой лесок, а вернее, лесной парк. Сразу за ним трамвай снова разворачивался, и здесь Стефан выходил. Направо тянулась аллейка, ведущая к пляжу, а прямо начиналась улица с полуразваленным домиком на углу, окна которого находились почти на уровне тротуара. Шагая по тротуару, Стефан каждый раз видел в этих окнах отражение своих начищенных до блеска сапог. Через несколько десятков метров тротуар сменялся сплошь покрытой выбоинами дорогой, вдоль которой стояли в маленьких садиках низкие домики рыбаков. В одном из них, почти скрытом ветками яблонь, жила Уршула…

Стефан Цивиль продолжал неотрывно смотреть туда, где еще дымился, догорая, тяжелый грузовик. Он знал, что от этого места до Бжезьно езды каких-нибудь десять минут, и даже если пойти берегом пешком, то все равно затратишь не больше получаса. Всего полчаса…

Тяжелые снаряды снова рвались на земляном валу, окружавшем старый склад боеприпасов. Залпы с линкора гремели через равные промежутки времени.

— Дерьмовые у них там артиллеристы, — нарушил молчание Усс; слегка прищурив глаза, он презрительно усмехался, видя, как тяжелая артиллерия неприятеля упорно долбит по пустым сараям, крошит старые, полусгнившие доски и деревянные балки. — В нашем полку таких заставили бы чистить картошку на кухне.

Стефана Цивиля нервировало спокойствие Усса и его манера разговаривать. Правда, в первые минуты сам он тоже был спокоен, ни о чем не размышлял, просто не имел на это времени. Все произошло очень внезапно. Вскочил с койки, как вскакивал много раз раньше по сигналам учебных тревог, молниеносно оделся и побежал, хватая воздух широко раскрытым ртом… Только сейчас, когда он находился на своей позиции, когда перестал стрелять и наступила тишина, а с нею пришла и короткая передышка, у Стефана появилось время на размышления. Он как бы заново увидел лежавшие на предполье трупы неприятельских солдат, увидел свои собственные пальцы, подносившие ко рту зажженную папиросу. Пальцы дрожали.

Товарищи вокруг него громко разговаривали, делились впечатлениями от только что закончившегося первого в их жизни боя, а Цивиль стоял и молчал. Он никак не мог оторвать взгляда от неподвижных тел, скрюченных в самых невероятных позах, слушал стоны раненых, с мольбой взывавших о помощи, и чувствовал, как под каской лоб его покрывается холодным потом. Стефан глубоко затянулся табачным дымом, но нервы от этого не успокоились. Зато когда снова заговорили немецкие орудия, он сразу понял, что опять начинается бой. Придвинувшись еще ближе к Ковальчику, Цивиль сказал ему тихо, чтобы не услышал Усс:

— Янек, у меня очень плохое предчувствие.

Грохот взрыва заглушил его слова. Ковальчик нагнул голову ближе к Цивилю:

— Что ты сказал?

— Чувствую, что тут они нас накроют.

Ковальчик медленно повернул к солдату свое лицо. Цивиль очень близко увидел добрые темно-карие, с мягким блеском глаза капрала:

— Может, отойдем, Янек? — быстро с надеждой в голосе спросил Цивиль.

— Куда?

— До первой вартовни. Там безопаснее. А здесь…

И не договорил. Грохот разрывов внезапно умолк. Теперь уже отчетливо была слышна лишь пулеметная трескотня.

— Ну, ребята, — Усс начал удобнее располагаться на своей позиции, — кажется, наступил и наш черед.

Пощелкав затвором, он старательно уложил винтовку на плотно утрамбованный бруствер окопа, поводил стволом, уточняя сектор стрельбы, подготовил и положил справа от себя гранаты. Цивиль, наблюдавший за его приготовлениями, ощутил на затылке холодную струйку пота, она стекала ему за воротник и ползла по спине. Он тронул Ковальчика за рукав:

— Надо отойти, Янек. Здесь нас перебьют!

Он уже не обращал внимания на то, что Усс все слышит и презрительно кривит губы, что Ковальчик может подумать о нем самое плохое… Стоны раненых немцев, доносившиеся с предполья, становились все отчетливее и словно подстегивали Цивиля.

— С нами будет то же самое… Отойдем, пока не поздно, — умолял он.

Капрал сурово посмотрел на солдата:

— На войне все возможно, Стефан. Гранаты у тебя есть?

Цивиль в первую минуту даже не понял, о чем его спросил капрал. Ковальчик повторил вопрос и приказал выложить гранаты из сумки на бруствер.

— Пусть будут у тебя под рукой. Думаю, на этот раз немцы попытаются подойти еще ближе.

Ковальчик внимательно наблюдал, как Цивиль вынимает из сумки тяжелые яйца гранат и укладывает их рядком, одно к другому, с правой от себя стороны. Он понимал, что творится со Стефаном, и обдумывал: то ли прикрикнуть на него, оглушить его приказами, то ли послать на это время с донесением на командный пункт или за боеприпасами…