Игорь Николаев - Линия фронта

— А я и не верю, милый…

— Забожись! — Женя облегченно вздохнул. — Так зачем иконы?

— Свыклась… В старину как было? Наперед икону целуй, потом отца и мать, а там хлеб-соль. Так-то!

— Из одного дерева икона и лопата… — завел опять Захар Платонович, но осекся, поймав серьезный и будто покаянный взгляд Прохоровны.

Своими руками вынесла она в тот раз из комнаты образа́. Протерев, сложила в сундук; лишь сияющий лик Спасителя да лампаду перенесла в кухню, на божницу.

В эту же ночь наведались к Захару Платоновичу Вадим и Митька-вор. Уняв собаку и впустив незваных гостей, старик в одном исподнем сел на диванчик и уставился на Вадима. На Митьку Захар Платонович не глядел, хотя и знал, что он здесь неспроста. Тот возле порога печатал в рядок следы. С мокрого сапога шмякала на половицы грязь.

— Так что, господа хорошие?

— Не волнуйтесь, у нас мирный разговор, — заверил Вадим.

— Оно, конечно… сплошной мир…

И опять в комнате натянулась тишина.

— Мы вас пальцем не тронем, если свяжете нас с Евгением, — первым нарушил молчание Вадим.

— Это по какой такой надобности?

— Они схватили Журбу, а вы в наших руках. Предлагаем обмен.

У Захара Платоновича посуровело лицо. Он диковато зыркнул на Вадима и зашарил рукой у подлокотника. Тот знал, каким древним способом учил старик своего непутевого Павлушу, и скоренько отступил.

— Обмен? Зачем? Вы бандюгу силком отбейте. Вона сколько войска в местечке. Да так ли вам нужен тот Журба?

Вадим понял, что уловка его разгадана. Командование карателей посулило большой куш тому, кто отыщет дорогу к лагерю Рымаря и Евгения, и Вадим решил, что стоит поставить на эту карту: начать с обмена, а там как-нибудь выйти на отряд. Сорвалось! Теперь вся надежда на то, что старик расколется.

— Зуб за зуб! Они Журбу, мы тебя…

Захар Платонович сидел не шевелясь, в упор глядел в стеклянные глаза Вадима и цедил:

— Породил тебя супостат… Выродок…

Дважды заламывал Вадим Захару Платоновичу руки, а Митька давил горло. И каждый раз старик лишь усмехался и хрипел: «С-собаки…»

…После смерти Прохоровны он так и жил бобылем. За последний год заметно одряхлел, но эта его одинокая жизнь почему-то казалась необыкновенно хорошей. И хотя небрежно подрезанная, взлохмаченная бородка и белые усы напоминают о годах, по утрам он, отслушав «Интернационал», неизменно волочился по двору — совершал физкультуру; потом бухикал и удивлялся вслух: «Забивает дыхало…» В прежние годы в теплые дни он надевал, бывало, картуз с белым верхом и, помахивая тростью, отправлялся в местечко. Но с того разу, как, ухватившись за сердце, прилег под чужим забором, перестал выходить на прогулку. Так, пошаркает по двору, потолкует с Султаном, осмотрит по привычке забор и сарай, глянет на ненужную теперь антенну — в светлице давно трансляция — и назад, в хату…

Резкий голос Вадима вернул старика к действительности.

— Говори, где искать Евгения?

— Ищи ветра в поле.

— Митька!

На этот раз сердце у Захара Платоновича сдало.

Старый дом в проулке занялся огнем.

И почти в тот же час заполыхала немецкая база горючего, а на улицах местечка заговорили автоматы: то партизаны Рымаря вершили свой суд.

В квартире Галины Тарасовны неожиданно появилась вода, и Павло решил принять душ. «Вымоюсь, кто знает, когда еще придется…» — рассуждал он, помня разговоры о назревающей эвакуации киевлян. Мягкие струйки баюкали Павла, душ шуршал беззаботно, как дождик. «Куда я из Киева?..» — выплыла откуда-то тревожная мысль, но Павло отогнал ее. Он успел намылиться, на глаза ему ползли хлопья пены, и тут он различил стук в комнатную дверь. Павло не знал, кто там, но боялся подать голос; хотя и молчать было нельзя: а вдруг кто из своих?

— Я тут! — решился он.

В ответ скрипнула половица, гости — кажется их было двое — подступили к ванной.

— Здравствуй, голубок!

Ошибиться было невозможно: под дверью объявился Вадим. Дрожь пробрала Павла. «Вот и дождался…» Он провел ладонями по лицу, надел очки; ничего уже не соображая, откинул запор и распахнул дверь. Непромытое тело зудело, он чесался и натягивал исподники…

— Чего тебе?

— Дело, Павлуша…

Вадим давно бы нашел Павла, но обращаться к немецким властям без крайней надобности не хотел: себе дороже. Когда же Груня невзначай раскрыла его местопребывание, Вадим не вытерпел, подался в Киев; благо и дружок его Костик жаждал туда прошвырнуться. Вадим разглядывал голого, в мыльных пузырях Павла и добродушно хохотал.

— Здравствуй, батя! — подал голос и Костик.

Павло не ответил, боком проскользнул в комнату. Вадим дружески шлепнул его по спине, и когда Павло оделся, Вадим уже выложил закусь, а Костик достал бутылку и выдернул кукурузную затычку, в комнате понесло сивухой. После чарки Вадим благодушно шутил:

— Ты, слыхать, ударился в торговлю?

— Слезы!..

— Мог бы жить лучше, батя… — сказал Костик, и это насторожило Павла.

Когда вошла Муся, все натянуто молчали, приход ее был кстати. Костик принялся угощать ее, налил самогонки. Муся пить не стала, она открыто разглядывала Костика.

— Подавайся в Вишенки… — горячо шепнул он ей на ушко, и они стали говорить о своем, почти не обращая внимания на Павла и Вадима.

— Куда… к кому? — Сердце у Муси екало.

— К Нечипору… от облав подальше…

Был поздний вечер, и Галина Тарасовна влетела с улицы, словно за ней гнались. После нервотрепки на репетиции она едва владела собой, но молчала, лишь пристально всматривалась в нетрезвые лица гостей. Зная Костика, она не ждала ничего хорошего ни от него, ни от его дружка с холодными, неживыми глазами. Наконец она не выдержала:

— А что вам здесь, собственно, нужно?

Вадим растянул в усмешке холодные губы.

— Узнать, где ваш муж…

Галина Тарасовна заметалась в тревожном сомнении: неужто Костик насвинничал? Не должно бы… Но откуда же дознался этот проходимец? И кто он? Впрочем, она и сама толком не знала, где Юрий и что с ним — может, сражается, может, ранен, убит… Она поддерживала себя верой в счастливую звезду Юрия, но бесконечное ожидание, гнетущая неизвестность и этот намек Вадима, почти открытая угроза, доконали ее.

— Он… он давно…

— Я сочувствую, но что делать? Красная Армия разгромлена…

— А как же… говорят, скоро второй фронт?..

— Черчилль с Рузвельтом не дураки! Не спешат… Скоро войне капут, все по домам, — примирительно сказал Вадим.

— Зачем же наших угоняют? Немцы.

— Руки нужны фатерланду… Вон и ваша дочка… — Вадим усмехнулся.

Павло осторожно потянул воздух, ощутил на груди мокрую рубашку и так же незаметно выдохнул. Наконец поднял голову, глянул на Вадима.

— Где Евгений? — в упор спросил его Вадим. — Упустил племянничка? — Вадим двумя руками ухватил Павла за ворот.