Георгий Свиридов - Последний раунд

Рудольф ни разу не видел его на ринге. Случилось так, что все дни турнира русский боксировал в следующей паре и, пока Рудольф после поединка принимал душ, переодевался, Рокотов тем временем уже успевал закончить свою встречу. Он, как и Рудольф, одерживал победу раньше установленного времени, заставляя своих соперников или отказываться от продолжения поединка или вынуждая судей останавливать бой и открывать счет.

Фон Шилленбург самодовольно усмехнулся: русскому также не пришлось посмотреть его, Рудольфа, на ринге. В то время, как Рудольф боксировал, Рокотов находился в раздевалке, готовясь к выходу на помост. А это кое-что да значит, особенно сейчас! На ринге, как и на войне, знать противника необходимо заранее. Рудольф приготовился смотреть…

Первым на помост поднялся Рокотов. Оператор показал его крупным планом. Рудольф всмотрелся в русского. Загорелое, слегка скуластое, типично русское, или, как отметил мюнхенец, типично скифское лицо. Волосы темные, волнистые. Лицо не отличалось особой красотой, но невольно вызывало симпатию своей искренностью и простотой. Этому немало способствовали живые, с веселой искоркой карие глаза и мягкая, чуть застенчивая улыбка. Рудольф вспомнил портреты первого космонавта Юрия Гагарина и скривил губы: похож!

Рудольф продолжал рассматривать русского - тот о чем-то разговаривал со своим тренером - ничего боксерского в его облике не нашел, не было даже обычных «боксерских примет» - следов, оставленных на лице жесткими ударами: брови были целы, без шрамов, значит, не знал ранений; нос правильный, не деформирован; губы четко очерчены, без характерной припухлости и следов травм. Странное какое-то лицо, не боксерское, слишком уж чистое. Такие чистые лица, без профессиональных штрихов можно встретить разве что у боксеров малых весовых категорий, у «мухачей». Но Рокотов боксирует в полутяжелом весе, где даже у среднего мастера сила удара достигает пятисот килограммов, не говоря уже о спортсменах экстракласса. Что бы это могло значить? Свидетельство высокого мастерства или же зеленую неопытность?..

И как бы в противоположность Рокотову, негр Джефферсон Мелл на своем круглом лице имел все приметы, какие только мог оставить человеческий кулак, спрятанный в пухлой боксерской перчатке. Да и не только кулак. Черный цвет кожи, иссиня-черный, в какой-то мере выполнял роль маскировочного грима, приглушал и стушевывал рубцы и шрамы. При первом взгляде на Джефферсона в памяти оставались его белые как снег белки больших глаз и два ряда крепких зубов. Лишь присмотревшись внимательнее, можно было прочесть на лице боксера следы суровой и опасной спортивной профессии. Рудольф так и подумал: «…опасной профессии боксера-любителя…». Он хорошо помнил убийственный ответ одного олимпийского чемпиона. На вопрос незадачливого журналиста: «В чем вы видите разницу между боксером-любителем и боксером-профессионалом?» - тот ответил, и его слова облетели страницы многих спортивных газет: «Нагрузки одинаковые, а вознаграждение разное!»

Лучше не скажешь. Статус любительства, записанный в Олимпийской хартии полвека назад, давным-давно устарел, утратил связь с реальным миром и стал прогнившим фиговым листом, которым все еще стараются заслонить трудно скрываемый профессионализм. Результаты и достижения в спорте так возросли, что просто немыслимо подняться на пьедестал почета без серьезной многолетней работы. Чтобы стать мастером ринга, надо потратить пять-шесть лет молодости, а в некоторых видах спорта, как, например, в фигурном катании и плавании, необходимо начинать чуть ли не с пеленок. Так какое же тут «любительство»? Наоборот, ранний профессионализм, как в искусстве…

Гонг прервал его размышления. На середину ринга вышел высокий седовласый судья, одетый в традиционный белый наряд, и взмахнул рукой: первый раунд.

- Рядом с черным крокодилом русский выглядит беспомощным щенком,- заметил Рудольф, когда соперники сошлись в центре ринга.

- Не хотел бы я, чтобы ты оказался в зубах такого щенка,- парировал Хельмут.

- Распотрошу в первом же раунде!

Почти без подготовки, без разведки схлестнулись противники на дальней дистанции и закружились, как истребители, в яростном воздушном бою. Рудольф, вцепившись в подлокотники кресла, хищно следил за перипетиями схватки. Сосредоточенный взгляд, напряженное внимание расширенных зрачков, которые, словно объективы кинокамеры, схватывали и фиксировали на пленках памяти каждую деталь полуфинального поединка, чтобы потом, наедине, перебирая и осмысливая ход предстоящего боя, найти уязвимые места и наметить пути к победе. Боксеры непрерывно атаковали. Темп боя нарастал.

- Смотри внимательнее! - Тренер Хельмут подвинулся к экрану телевизора.

Джефферсон легким, красивым движением тела неожиданно уклонился от атаки русского и стремительно, со скачком вперед, нанес ему свой коронный длинный крюк слева. Рокотов качнулся и, словно бы ему подставили подножку, мягко свалился на обтянутый жестким брезентом пол ринга.

- Все! Можно выключать,- произнес Рудольф и повернулся к тренеру.- Давай прокрутим пленки с Нигером. Надо продумать схему боя.

- Не торопись.

И как бы в подтверждение слов тренера Рокотов неторопливо, словно он упал не от удара, а случайно споткнулся по дороге к противнику, приподнялся и стал на одно колено, опершись руками о пол. Судья, слегка наклонившись, прямо перед лицом русского растопыривал свои узловатые пальцы, показывая счет секунд.

- Четыре… шесть…

Операторы показали русского крупным планом. В глазах ни отчаяния, ни страха. При счете «восемь» Рокотов пружинисто вскочил и поднял руки в боевое положение. Дальнейшие события произошли с молниеносной быстротой. Джефферсон, понимая, как важно не упустить момента и скорее закончить бой в свою пользу - ведь завтра в финале предстоит трудная схватка с опасным тигром ринга фон Шилленбургом,- бросился на русского, осыпая его градом могучих ударов. Это был ураган, смерч, готовый снести, сокрушить все на своем пути. Лицо негра пылало вдохновением и азартом боя, глаза блестели. Он, казалось, в бешеном ритме танцевал немыслимую африканскую пляску. Черная молния!

Русский утонул в этом вихре, он еле успевал защищаться. Все ждали момента, когда боксер, не выдержав натиска, рухнет поверженным… И вдруг все кончилось. Многие даже не успели заметить, как это произошло. На ринге стоял один лишь Рокотов. Он стоял, чуть подавшись вперед и наклонив голову, словно дуб, встречающий порыв бури. Смущенно улыбался, как бы извиняясь и говоря: «Простите, я не хотел этого, но так уж получилось…»

А Джефферсон, могучий Джефферсон, трехкратный чемпион Великобритании, обладатель многих титулов, лежал огромной черной глыбой у ног русского. Он упал так внезапно, словно у него из-под ног выбили почву.