Станислав Калиничев - У «Волчьего логова» [Документальная повесть]

Такое решение было принято с облегчением. После этого подпольщики, предупрежденные Волынцом, установили контроль за местностью, где проживали бывшие полицаи.

Дальнейшее показало, что в таких предосторожностях нужды не было. Исключенные из отряда более года перепрятывались в погребе, а с приходом Красной Армии были призваны в действующие войска и воевали до победы.

Но как только дезертиры покинули лагерь, партизаны стали собираться в дорогу. На рассвете они отыскали нужное место в Павловском лесу. Принялись копать землянку. Олю послали в село, чтобы восстановить связь. Она возвратилась вечером, а на следующий день Катя Черная привела в лес В. Н. Мессароша и Сашу Блохина, которому так и не довелось увидать братьев. Встретил его Вячеслав Николаевич. Он привел парня в лес, а сам в этот же день возвратился в Калиновку, где его, как руководителя подполья, ожидали неотложные дела.

Довгань попросил Катю Белую пойти в Самотню и ускорить выход в лес Сидоренко и Архиповича с их людьми.

Девушки-связные рисковали на каждом шагу. Это подтверждают и документы, которые после разгрома немецко-фашистских захватчиков попали в руки советских следственных органов. О том, что в феврале — марте 1943 года охрана ставки Гитлера и весь полицейский аппарат Винницы прилагали все силы к тому, чтобы напасть на след партизан, свидетельствует, в частности, докладная записка штурмшарфюрера СС, криминального обер-секретаря Рабе руководству охраны «Вервольфа»:

«После того, как в районе Калиновки снова поднялись партизанские группы и принятые меры не дали желаемых результатов…я с пятью чиновниками лично выехал в Калиновку для подготовки ведения дела… Вечером мы прибыли в бывший совхоз. Один криминальный чиновник, выдавая себя за партизана, попросил какого-то подозрительного типа проводить его. Тот привел к известному Михаилу Климанову. Этот вместе с Мазуром, который жил у него, были тут же арестованы… В ту же ночь в совхозе снова устроили обыск, при этом удалось арестовать сбежавших военнопленных, бывшего политрука Клименко Василия и еще 5 человек. Клименко — руководящий коммунист и тоже собирался перейти к партизанам. До сих пор на допросах он ведет себя упрямо и ничего не показал» [12] Вінниччина в роки Великої Вітчизняної війньї 1941–1945 рр. с. 74. .

С Василием Клименко — связным группы Архиповича — Катя Белая встретилась 17 февраля. За Архиповичем уже тогда следила полиция. И вскоре его группу разгромили. Некоторых арестовали, некоторые погибли. И только единицам удалось спастись. Вырвался и Николай Архипович. Около двух недель он скрывался. Но фашисты шли по его следу и в селе Катюжинцах настигли. Темной ночью 5 марта 1943 года хату, в которой ночевал Николай, окружили каратели. Архиповича хотели взять живым, но он храбро защищался и погиб в бою.

По всей округе началась новая волна арестов. Фашистам удалось схватить людей из многих групп, связанных с отрядом имени Ленина. Связные привели в партизанский лагерь Михаила Каверина, бывшего военнопленного, члена подпольной группы из Корделевки. Он был одним из немногих, кому удалось вырваться из западни.

Все эти печальные события — аресты, разгром группы Архиповича, гибель многих подпольщиков — случились в конце февраля и начале марта. Тогда, в это же время, всю вторую половину февраля, повязавшись платком до самых глаз, Катя Белая обходила окрестные села и передавала подпольщикам приказ выходить в лес.

Получив это распоряжение, Николай Сидоренко начал готовить людей. Договорились и о дате — 20 февраля. Чтобы не вызывать излишних подозрений, решили: пусть каждый подпольщик подготовится самостоятельно, а потом в условленный час все соберутся в хате Юлии Марьяновны Муржинской.

Удивительным человеком была Юлия Марьяновна. Она вырастила двух сыновей. Старший — Стасик — с детства был тихим, мечтательным и довольно болезненным мальчиком. Младший — Владик — учился неплохо, характер имел веселый, ему ни секунды не сиделось на месте. Перед войной Муржинские жили в селе Самотня. Стасик работал в конторе колхоза, а Владик — пионервожатым в школе. За несколько месяцев до начала войны его пригласили на работу в редакцию районной газеты «Соцперебудова» («Социалистическая перестройка»). С приходом немецко-фашистских захватчиков семья осталась без куска хлеба. Не в пример другим жителям села у них не было ни своего сада, ни огорода. Несколько грядок под окном Юлия Марьяновна засеивала цветами.

В ночь на 20 февраля в хате Муржинских собирались подпольщики, Юлия Марьяновна хлопотала, давала советы, встречала гостей, а сама вся светилась счастьем. Вместе с партизанами уходил в лес и ее сын Владик.

Все были в сборе, кроме Владимира Кулибабы. Он что-то задерживался. Парни возбуждены, шутят, дымят махоркой. Всем хорошо. Только Стасик чувствует себя неловко. Он старше Владика, но вот в лес не идет. Не с его хлипким телосложением жить в снегу. Хотя по убежденности, по духу своему он имеет такое же право быть среди них.

— Я выйду, — говорит он, — вдруг Кулибаба в темноте не может отыскать нашу хату, а спрашивать опасно.

Стасик вышел, но через минуту влетел и с порога:

— Бегите! Фашисты окружают дом!

— Много их? — спросил Сидоренко.

— На двух санях едут.

Сидоренко первый подхватился и выбежал в сени. Во тьме протянул руку, чтобы открыть дверь, но она, как по мановению волшебной палочки, сама распахнулась перед ним. Николай поднял обрез. И тут же в темно-синем проеме двери увидал черную тень полицая. Почти одновременно громыхнули два выстрела. Николаю обожгло висок, закружилась голова.

Он отпрянул и очутился в комнате. Схватился за висок и вытащил впившуюся в кожу щепку, отколотую, вероятно, пулей полицейского.

— Выходите и через соседнюю усадьбу — к роще. Я придержу их.

Сидоренко осторожно вышел на крыльцо. Товарищи по одному бросились на огород, через межу — на соседскую делянку. А Николай тем временем отстреливался, не позволяя карателям окружить хату. Пропустив всех, он стал отступать.

Юлию Марьяновну и Стасика, которые не собирались уходить в лес, фашисты арестовали и раздетых по морозу пешком погнали в Калиновку, откуда затем перевели в Винницкую тюрьму. Там немцы глумились над Стасиком и на глазах у матери замучили его.

Юлия Марьяновна на всю тюрьму выкрикивала все, что знала об итогах Сталинградской битвы. Кстати, это было новостью не только для предателей-полицаев, но и для многих рядовых немцев. О Сталинграде они знали, но об истинных размерах своих потерь, о сдавшихся в плен, а тем более генералах, слышали впервые. Юлия Марьяновна даже во время казни плевала в лицо палачам, смеялась над ними. Сила духа этой женщины потрясала всех, кто видел ее в эти последние дни ее жизни.