Виталий Мальков - В пекле огненной дуги

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВТК № 46052

ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАРОДНОГО КОМИССАРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ, НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ ФОРМИРОВАНИЯ И УКОМПЛЕКТОВАНИЯ ВОЙСК О ВКЛЮЧЕНИИ В СОСТАВ ВОЙСК КРАСНОЙ АРМИИ 70 — й АРМИИ

5 февраля 1945 г. 18 ч 00 мин

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Сформированную народным комиссариатом внутренних дел Союза ССР Отдельную армию в составе шести стрелковых дивизий с отдельными частями усиления и обеспечения именовать 70-й армией и с 1 февраля включить в состав войск Красной армии.

2. Присвоить соединениям 70-й армии следующие наименования:

102-я Дальневосточная стрелковая дивизия,

106-я Забайкальская стрелковая дивизия,

140-я Сибирская стрелковая дивизия,

162-я Среднеазиатская стрелковая дивизия,

175-я Уральская стрелковая дивизия,

181-я Сталинградская стрелковая дивизия.

3. Нумерацию и штатный состав частей 70-й армии установить распоряжением начальника Главупраформа Красной армии.

По поручению Ставки Верховного Главнокомандования Г. ЖУКОВ

2 февраля 1943 года завершилась Сталинградская битва, и советские войска повели наступление на всём южном участке фронта. Немецкая армия, израсходовав в битве все резервы, не выдержала этот натиск и откатывалась на запад.

Ставка Верховного Главнокомандования решила использовать столь благоприятную ситуацию для разгрома немецкой группы армий «Центр», которой командовал генерал-фельдмаршал Ханс Гюнтер фон Клюге.

С этой целью, для поддержки действий Брянского и Воронежского фронтов, на основе расформированного Донского фронта был создан новый — Центральный. Ему отводилась главная роль в разгроме немецкой группировки, действовавшей южнее города Орёл.

Командующим Центрального фронта был назначен генерал-полковник К. К. Рокоссовский, а в его состав были включены: 21-я армия (командующий — генерал-лейтенант И. М. Чистяков); 65-я армия (генерал-лейтенант П. И. Батов); 70-я армия (генерал-майор Г. Ф. Тарасов); 2-я танковая армия (генерал-лейтенант А. Г. Родин) и 16-я воздушная армия (генерал-лейтенант С. И. Руденко).

Центральному фронту была поставлена задача развернуться северо-западнее Курска и 15 февраля начать наступление на Севск и Унечу, далее нанести глубокий охватывающий удар и выйти в тыл орловской группировки противника.

Но срок начала наступления оказался нереальным, поскольку 21-я и 65-я армии в основном ещё были под Сталинградом, а 70-я армия находилась на месте формирования — на Урале. Поэтому Ставка вынуждена была перенести начало наступления на десять дней.

Дивизиям 70-й армии предстояло прибыть воинскими эшелонами в Елец и оттуда совершить марш в 250–300 километров…

Февраль 1943 года.

Орловская и Курская области.

Выгрузка полка из эшелона проходила быстро и даже весело. Неделя, проведённая в теплушках, пока добирались из Златоуста в Елец, порядком вымотала людей, и теперь все пребывали в заметном душевном подъёме. Лица красноармейцев и командиров буквально светились радостью, желание действовать придавало энергии. Но впереди ещё предстоял марш к линии фронта, а она, эта заветная линия, судя по карте, находилась отсюда очень не близко — примерно в двухстах пятидесяти километрах. И пока что не совсем было ясно, каким образом полк преодолеет это немалое расстояние.

Но в то же время сама мысль о фронте и о том, что там придётся вступать в бой, приводила Александра в волнение, и хотелось, чтобы это произошло не так скоро. И хотя он стыдился этого малодушного желания, оно всё равно упорно преследовало его.

Наскоро перекурив, пограничники принялись вытаскивать из вагонов самодельные волокуши, боеприпасы и вооружение: противотанковые ружья, станковые пулемёты и миномёты. С грузовых платформ снимали ящики с боеприпасами и по доскам скатывали 45-миллиметровые пушки.

Александр помогал своим бойцам выгружать ящики с патронами и гранатами, не считая это зазорным для себя.

К вагону подошли комбат Шульженко и ротный.

— Романцов! — позвал его Васильев.

Александр подбежал к отцам-командирам и браво козырнул под ушанку.

— Как настроение во взводе? — спросил комбат — дюжий сибиряк, который был почти одного роста с Романцовым. В Златоусте он получил звание майор и был назначен командиром батальона.

— Отличное, товарищ комбат.

— Пришло указание соблюдать повышенные меры осторожности при разгрузке боеприпасов, — сурово изрёк Шульженко. — Два дня назад на одной из станций по пути следования эшелонов произошла трагедия. Чтобы развести костёр, солдаты из числа новобранцев додумались снарядом доски ломать. Снаряд сдетонировал. В результате взрыва двенадцать человек насмерть, и ещё около двадцати получили ранения. Вот и получается, что сразу целый взвод накрыло, и это без всякой войны. Так что, смотри мне. — Комбат показал весомый кулак. — Если что случится, отвечать будешь по полной. Хотя, один чёрт, и с меня шкуру снимут. Следи, чтобы бойцы дров не наломали.

— Снарядами, — мрачно пошутил Васильев.

— Всё понятно, товарищ комбат, будем следить.

Александр нахмурился, размышляя о трагедии.

«Вот ведь оно как на войне бывает… Кому-то суждено совершить подвиг и погибнуть героем, а кому-то вот так… по глупости жизнь отдать… Да уж…»

С одной стороны станции начиналась окраина Ельца, а с другой стороны простиралось поле, спящее под снежными сугробами. Время близилось к полудню. Было солнечно и морозно.

«Должно быть, градусов под двадцать», — прикинул Александр.

Отчего-то вспомнилось, как в детстве он, вместе с другими деревенскими пацанами, рыл норы в глубоком сугробе на склоне оврага.

Да, ушло то детство, унесло его незримым потоком времени. А теперь и взрослую жизнь уносил этот безжалостный поток, который никак нельзя было остановить или повернуть вспять. Потому что не может создать человек такой немыслимой плотины, по сравнению с которой даже Днепрогэс покажется пустячной. Не подвластно время человеческой науке и технике…

— Становись! — разнеслось вдоль эшелона, когда вагоны и платформы были полностью разгружены.

Тут же полк построился в походную колонну: побатальонно, поротно, повзводно. На каждом рядовом и командире был новенький белый полушубок из овчины, а на голове, под ушанкой — серый шерстяной подшлемник, оставлявший открытым только лицо. Каждый был обут в серые валенки с резиновой подошвой. Перед самой отправкой всю дивизию переодели в новую форму, на которой вместо петлиц уже красовались только что введённые погоны.