Александр Соколов - Пацифист. Берта

И все же имею я к этой истории самое прямое отношение. Потому что не закончилась она после того, как зверей сохранили.

А было так, если все по порядку…

…Прибыл в расположение полка я аж ночью. Докладываюсь по форме. А полковник, ощущаю, смотрит на меня как-то не так. Как-то особо пристально. Я уж было про себя решил: может, с пуговицей что или с портупеей?

Потом вдруг как огорошит: «Вот что, младший лейтенант. Не взыщи, но будет тебе необычное боевое крещение. А для начала - послушай воздух. Что слышишь?»

Я плечами жму: «Рев, товарищ полковник. Только какой-то прерывистый. Самолеты, что ль, через облачность?»

«В том-то и дело, младший лейтенант, что это совсем не самолеты,- усмехается полковник.- Тут на соседней улочке зоопарк. Так вот, это воет бегемотиха. И зовут ее Берта. А ревет она по причине биологической. Апрель, младший лейтенант! И в отличие от нас с тобой, ей на войну наплевать. Ей бегемота подавай».

Я ничего понять не могу - глазами только хлопаю.

«Так вот,- продолжает полковник,- тут в тридцати с лишним километрах, под местечком Кроблец, есть какой-то пропускной питомник для животных, что ли. Для цирковых? Ну, не важно. И мы уж до них вчера сквозь всю эту канонаду достучались. И представь, младший лейтенант, на Бертино счастье, у них в наличии имеется бегемот!»

Я вдруг понял, куда клонит командир полка. И видимо, на лице моем застыло такое изображение, что он подошел ко мне, и то ли потрепал меня ободряюще, то ли вообще полуобнял…

А потом сказал серьезно так: «Пойми, младший лейтенант! Нет у меня сейчас людей для бегемотской этой операции. Мне к завтрашнему вечеру необходимо очистить пригород совсем, чтобы выйти на другой плацдарм. К речушке этой. И так мы уже отстаем от соседей… Но если хочешь - говорю тебе как офицер офицеру - протащить эту проклятую Берту целых тридцать километров среди пальбы, бомбежек и перестрелки - задача совсем не из простых! И тебе никто не позавидует, даже из вояк бывалых…»

Тут меня взорвало - да что в самом деле за шутки за такие?! Мы наступаем на Берлин! Еще усилие - и победа1 И я готов, если что, голову свою за наше правое дело положить в первом же бою!

А тут такое!..

Спрашиваю, а сам чуть не плачу: «Вообще, товарищ полковник, может быть, это розыгрыш? Или какой особый способ проверки выпускника училища, который, значит, не нюхал еще пороху?»

А полковник опять шаг-другой сделал ко мне, вдруг погладил мою вихрастую голову - ну, прямо как отец сыну! - а чего мне тогда и было-то, мальчишке? - и сказал: «Нет, младший лейтенант. Это не розыгрыш. Это боевое задание. Такое же боевое, как то, которое мы выполняем, выходя на новый плацдарм. И никакая, к сожалению, это не шутка. Так что иди, высыпайся впрок…»

Вызвал он адъютанта, тот покормил меня и через дворик с фонтаном отвел в какой-то подвал. Там среди хаоса невообразимого - растерзанных ковров, перевернутых старинных кресел, разбитых зеркал - я и приютился на ночь. Верите? Улегся прямо на биллиардный стол!..

Долго ворочался - все не мог переварить речей полковника. Тогда казались они мне как кощунство какое!

Ну, в самом деле, прикиньте - до зверья ли, до страданий ли живности, хоть и зоопарковой, которая конечно же за себя без нашего брата человека постоять не может, когда кругом кипит такая людская мясорубка?

Помнится, вскакивал не раз со стола этого безразмерного, колесил по зале, твердя, как в бреду: «Что же это, смеется он, что ли,- молодого офицера, с отличием окончившего училище, прибывшего в качестве боевого пополнения, и на такое, неслыханное, определять?!»

Но особенно горько становилось, когда я представлял себе своих друзей-однокашников - счастливчиков, которые, поди, завтра уже ринутся в бой и успеют-таки оправдать свои боевые погоны…

Утром меня опять вызвали к полковнику. Только КП уже был не в соседнем особняке, а располагался чуть дальше, в конце улочки.

Фрицы отбрыкивались - ухали снаряды, а по земле сизым туманом стелился дым. Так что от дома к дому нам с адъютантом пришлось пробираться перебежками.

Полковник повернулся на мой бодрый рапорт и, смерив меня усталым взглядом, заметил: «Выходит, не спал, младший лейтенант? Плохо…»

И тут же приказал адъютанту накормить меня, дать конвой из двух автоматчиков, снабдить на дорогу провиантом, подробно объяснить задачу и, не мешкая, отправить в зоопарк.

Приказано - выполнено.

…И вот я уже стою у клетки неуклюжей Берты, а адъютант, подыскивая слова и жестикулируя, разговаривает со старым, сморщенным немцем - смотрителем зоопарка, что ли? Тот таращит глаза, выцокивает языком и после каждой фразы поворачивает свою седую голову то в мою сторону, то в сторону стоящих чуть поодаль и громко смеющихся автоматчиков - Паши Демченко и Резо Авалиани.

Верите? Как, сейчас, вижу эту картину…

Будто вчера…

Идет дождь. Пустынные аллеи зоопарка, залитые водой,- ну, форменные маленькие речушки! - бегут неведомо куда… А деревья уже искрятся пронзительной зеленью тех самых почек открывшихся. Еще бы: весна!

Весна Победы…

Теперь прикиньте - разве о такой весне мечтал тогда вновь испеченный младший лейтенант Усов, прибывший в героическую пятнадцатую пехотную дивизию? И разве не картины захваченного рейхстага рисовались в его воображении, когда он мысленно - в который раз! - крепил знамя Победы над фашистским куполом?

А девушки из штаба? Разве не они, одна краше другой, стали бы рукоплескать громче всех, когда к груди младшего лейтенанта Андрея Усова сам командующий прикрепил бы боевой орден?

Уж о доме и говорить нечего! Заметку о герое, помещенную в центральных газетах, наверняка знала бы наизусть вся улица…

Вот какую весну победы представлял себе я. младший лейтенант Усов, еще вчера.

А сегодня?

Сейчас?

Какой там рейхстаг?! Стою у этой вонючей клетки с небольшим бассейном!..

Берта сперва молчала. Только смотрела на нас своими крохотными воспаленными глазками да переступала на месте ногами-тумбами. Но когда старый немец, разговорившись, принялся наседать на адъютанта и тыкать пальцем в ее сторону, она вдруг отвернулась и подняла прерывистый рев. Ну, словно пушка заухала…

Адъютант, видя такое дело, шагнул ко мне и кивает на смотрителя: «Младший лейтенант! Этот Вилли пойдет с вами. Он утверждает, что без него чертову Берту не сдвинешь с места…»

Новый поворот! Только этого еще не хватало - плестись тридцать с лишком километров в обществе немчуры!

Я совсем расстроился.

А надо сознаться, меня и в классе-то дразнили Плаксой-ваксой, но не потому, что я был из нытиков каких - нет! Просто от природы у меня отчасти плаксивое выражение лица. Так что можете себе представить, что стало тогда с моей физиономией?