Овидий Горчаков - От Арденн до Берлина

А когда Виктор спросил, кто поедет с ним, выяснилось, что все хотят к своим, даже Карл Моор, потому что уже накатывается фронт — канонада гремела уже в тридцати километрах — и могут быть всякие сложности и неприятности. И вообще — пора по домам.

— Только, Виктор, надо сделать так с Моделем, чтобы не пострадали жители Мейероде, наши друзья…

— Только так, Эрик! Я вот что надумал: пусть выбросят сюда десант! Батальон коммандос! И я с ними полечу. Враз Моделя и всю его гоп-компанию накроем!..

Виктор сменил свой пистолет-пулемет «38–40» на штурмовой автомат вермахта «МР — 43», набил пять магазинов усеченными винтовочными патронами. И дальше все завертелось как в кино. КПП, фельджандармы, перестрелки, гонки. Только одно было не как в кино. Конец получился совсем не киношный, хотя все началось так прекрасно. Карл оказался шофером экстра-класса, с правами и прочими бельгийскими документами.

Первую палку в колесо того санитарного фургона воткнул Эрик.

— А я не поеду, — заявил он вдруг, — и все!

— Да ты что! Обиделся, чудак, что все решили подаваться через линию фронта?! Да разве мы мало тут сделали! Теперь главное — передать наши сведения союзникам где-нибудь в Вербомоне. Да там как раз тот последний полк из твоей дивизии стоит и штаб! Явимся к полковнику Риду или к генералу Гэйвину, расскажем все о Моделе, свяжемся по любой рации с Лондоном, ведь шифр у меня. Выйду в условленное время на заданную волну и завтра-послезавтра сделаем «аллес капут» этому осиному гнезду в Мейероде. Жителей, само собой, предупредим — Алоизу депешу оставим в «почтовом ящике». Да что тебя держит здесь? Кто велит остаться?

И Эрик неожиданно ответил, смущенно и невесело улыбаясь:

— Отец. Мой спор с ним решится окончательно, только если я останусь здесь до конца. Ведь приказа об отступлении мне никто не давал.

— Но ты остаешься один! Эрик, да не валяй дурака!..

— Ты научил меня драться в одиночку. Хотя лично я предпочел бы, брат, остаться здесь с тобой. А может быть, я пойду к дАртаньяну. Не знаю…

Виктор выбрался из машины, стукнул Эрика по плечу, обнял его, даже облобызал по русскому обычаю.

— Черт ты паршивый! — сказал он с заблестевшими почему-то глазами.

— Сукин ты сын! — в тон ему ответил Эрик, не привыкший к такому обращению.

— Хоть адресок черкни! — спохватился Виктор.

— Запомни — Бедфорд под Филадельфией. Там все знают Худов!..

— А мне пиши… — И тут вспомнил Виктор, что не имеет он никакого права даже союзнику в тылу врага давать свой адрес и настоящую фамилию. — Ладно! Я не знаю, где буду жить. Я тебя найду! Прощай, Эрик!

Когда Виктор сел в машину рядом с водителем Айдахо Джо, Эрик широко улыбнулся и, порывисто вытянув руку вперед, показал два пальца — указательный и средний, знак победы «V». Таким и запомнился он на всю жизнь Виктору, с этой улыбкой и с этим жестом.

«Ти-ти-ти-та!» — простучал Виктор кулаком по клаксону, и умчался в белую метель санитарный фургон с красным крестом на белом круге. Эрик остался один. Виктора охватило тяжелое предчувствие. На войне как на войне.

Виктор сам разработал маршрут от Бюллингена до Спа. Через деревни: Бюллинген, Бельгеноах, Вейверц, Вейсмес, местечки Мальмеди, Франкоршан, город Спа. Виктор считал, что самыми опасными пунктами этого маршрута будут, конечно, городок Мальмеди и линия фронта за деревней Франкоршан. Положение там было совершенно неясное, а времени на разведку совсем не было.

В Бюллингене, у старинной готической церкви с разбитой колокольней, стояла автоколонна. Кто-то из фольксгренадеров окликнул их, но они промчались мимо, разгоняя с дороги солдат воем сирены.

С разгона нырнули по черной дороге в долину речушки Варше и через десять километров пронеслись через деревню Бильгенбах мимо походной колонны. Пехота не обратила на их машину никакого внимания. Кто-то из солдат помахал им рукой, решив, наверно, что они мчатся в прифронтовую полосу за ранеными. Через четыре километра проскочили через Вейверц, благо дорога была свободна, какой-то батальон ужинал, сгрудившись вокруг походных кухонь, от которых несся весьма аппетитный запах. Еще пять-шесть километров быстрой езды — километров семьдесят в час, и они пролетели через деревушку Вейсмес. До Мальмеди было около 16 километров. Это был уже город — пять тысяч жителей, в основном валлонцы. Военнообязанные служили в армии. До Версальского договора и референдума они принадлежали Германии. Пайпер, не считаясь с этим или не зная этого, расстреливал их направо и налево.

Как и было задумано, в Мальмеди ворвались под вечер, когда уже темнело. Сразу увидели контрольный пункт. В сгущавшихся сумерках тускло блеснули кровавым светом регулировочные лопатки двух фельджандармов на шоссе, развороченном гусеницами «тигров». Гудя и истошно воя, машина прокатила мимо, едва не сбив с ног отскочивших в сторону фельджандармов. Один из них упал. Другой стрекотнул вслед автоматной очередью. Из дверей ближайшего дома выбежали эсэсовцы с нашивкой «Лейбштандарта» на обшлаге левого рукава полевой шинели, Ваффен СС.

Почти не сбавляя скорость, они мчались по затемненной главной улице, мимо стен древнего монастыря и постоялых дворов. Погони не было. Но впереди, у выезда из местечка Мальмеди, их ждал другой КПП. Наверное, позвонили им по телефону, предупредили «цепные псы» с цепями и светящимися в темноте бляхами на груди. Так оно и оказалось. Виктор и другие партизаны открыли из машины шквальный огонь, торопясь сразить фельджандармов, прежде чем тe продырявят им шины пулями из своих автоматов.

Тут-то и ударила последняя очередь одного из краутов по ветровому стеклу, и одна из трассирующих пуль обожгла грудь Виктору Кремлеву. В горячке он не почувствовал особой боли, хотя в глазах на минуту совсем потемнело. Грудь онемела. Он задыхался, еще не понимая, что пуля пробила ему левое легкое. Навалилась невыносимая слабость. Он не дотянул до Франкоршана — потерял сознание. Водителя Айдахо Джо, к счастью, только поцарапало брызгами ветрового стекла.

Они разметали за деревней какое-то подразделение краутов в маскировочных костюмах. Кто-то крикнул им перед мостом:

— Минен! Минен!..

Значит, все было напрасно — впереди мины. Но то ли мост не был заминирован, то ли установили на мосту немцы-саперы противотанковые мины, но санитарная машина, весившая в несколько раз меньше даже «марки 3» — легкого танка, — проехала без всяких происшествий. Он не слышал, как по ним открыли суматошную пальбу американцы. Один из партизан стал размахивать из окна машины белым платком, хотя было почти совсем темно. К счастью, взметнулось несколько осветительных ракет за мостом, и переполошившиеся джи-ай увидели белый платок.