Тайсто Хуусконен - Стальной шквал

— Черт возьми, может, он удрал в лесную гвардию? — прошептал Ниеминен. — Вы ничего не говорили ему об отце?..

Хейккиля отрицательно покачал головой, а Саломэки замялся. Прижатый к стене, он признался, что все рассказал Хейно.

— Я подумал, мало ли какой случай? Вдруг на него снаряд свалится! Мы же будем виновниками его смерти!

— Вот балда! — накинулся на него Ниеминен. — А что, если он попадется? Его же расстреляют!

Но кричать на Саломэки было бесполезно, все равно Хейно не воротишь.

— Что же нам делать? — проговорил Ниеминен. — Если наши лахтари в землянке заметят, что Пена исчез, они сразу же заявят. И сюда могут прийти с минуты на минуту.

— Я останусь дежурить, — сказал Хейккиля, прислушиваясь к разрывам. — Если придут, я что-нибудь придумаю. Скажу, например, что Пена пошел воровать картошку.

Оставаться здесь было нелегко. Старый «знакомый» — миномет — время от времени бросал сюда свои гостинцы. Над окопом перекрытие в один накат. Прямого попадания оно не выдержит… Особенно неприятно думать об этом, когда знаешь, что завтра уже не будет опасности.

И вдруг новый сюрприз: Хейно вернулся Он спокойно жевал сухарь, улыбаясь, как ни в чем не бывало.

— Ах, чтоб тебя! Где ты был? — воскликнул Ниеминен. — Мы уж думали, что ты смылся! Как же ты мог так думать обо мне! Я только заглянул к братьям-пехотинцам, попросил чего-нибудь пожевать.

И как бы в подтверждение своих слов, Хейно сунул в рот большой кусок сухаря и захрустел им так громко, что у всех скулы свело.

Ниеминен облегченно вздохнул. Он не верил Хейно, ну да бог с ним. Главное, что он на месте. И Ниеминен сказал с усмешкой:

— Ладно, полезай в окоп! Завтра будет мир.

— Это я уже знаю. Иначе бы меня здесь не было. Но на дежурство я не останусь. Не хочу теперь погибать, раз уж я до сих пор не умер.

— А если придет проверка? — попробовал урезонить его Ниеминен.

— Пускай приходит. Я уже отвоевался, хватит.

Так он и не остался. Но его появления в землянке все равно никто не заметил. Там такое творилось. Солдаты на радостях плясали, с гиком, с присвистом, так, что все гудело и песок сыпался струйками из всех щелей.

— Эй, бродяги, что-то, видимо, не так! Опять нас обманули! — сердито закричал Саломэки, вваливаясь в землянку. — Мины градом сыплются! Я уж думал, не добегу до вас.

Он мог этого не говорить, так как грохот был слышен и внутри землянки. Земля вздрагивала, и пыль стояла столбом. Саломэки отдежурил положенное, и уже настало время мира, или, вернее, прекращения огня, но обстрел все продолжался. Теперь пошел на дежурство Хейккиля. Была его очередь. Все остальные благоразумно сидели в землянке. Настроение было скверное. Неужто в самом деле их обманули насчет мира?

— Подождем, ребята, может, все-таки стихнет, — проговорил Ниеминен с тоскливой надеждой. После Хейккиля его очередь была дежурить у пушки.

Все ждали стоя. Нары были пусты. Никто не мог лежать или сидеть. И ночью вряд ли кто-нибудь уснул. Несколько часов они только и делали, что отсчитывали минуты. В восемь утра попробовали было выглянуть наружу, но тотчас вернулись обратно. «Снаряды кругом так и рвутся! Что это значит?»

В это время Хейккиля лежал в своем укрытии, оцепенев от ужаса. Никогда еще он не боялся так, как теперь. Снаряды и мины рвались совсем близко. Потом вдруг полыхнуло почти у входа в его убежище. Дым и пыль заполнили тесную нору, и Хейккиля закашлялся. Ему показалось, что он сейчас задохнется. И он бросился вон. Бежал не переводя дыхания. Ворвался в землянку, как бомба. Все так и шарахнулись от него: думали — русский. Потом только пришли в себя, когда Хейккиля залопотал что-то в свое оправдание. Командир орудия повысил голос:

— Ты оставил боевой пост! А ну, марш обратно!

— Не пойду!

— Не пойдешь?! А ты не знаешь, что за это полагается?

— Пусть что угодно, — воскликнул Хейккиля. — Я не пойду туда больше, хоть убейте на месте!

Это было сказано с такой решимостью, что сержант запнулся. Ниеминен встретился глазами с Хейккиля и посмотрел на часы. Потом он взял автомат и пошел. Хейккиля бросился к двери и крикнул ему вслед:

— Ты что, сдурел? Сам себя угробишь! Там снаряды и мины так и сыплются.

— Слышу небось и без тебя! — Ниеминен хлопнул дверью и побежал на бугор. Добежав, он нырнул в окоп и почувствовал, что дрожит как в лихорадке.

— Елки-палки, ну не дурак ли я в самом деле? Очень мне нужно еще за других дежурить!..

Вдруг что-то затрещало. Когда пыль немного осела, он, цепенея от ужаса, поднял кверху глаза и увидел над собой застрявшую между бревен большую мину. «Сейчас рванет… Или она замедленного действия? Отсчитывает положенные секунды?..» Эта мысль заставила его стряхнуть оцепенение, и он, выскочив из окопа, помчался прямо в землянку. С минуту он не мог вымолвить ни слова. Потом, отдышавшись и взяв себя в руки, Ниеминен твердо сказал:

— Я тоже не пойду туда больше. Делайте со мной что хотите, но я туда не вернусь!

Сержант только махнул рукой. Конечно, и другие не пошли. Никто больше не пошел на пост. Так что пушка осталась без присмотра. Во второй половине. дня обстрел немного утих, и сержант пошел взглянуть на пушку. Оказалось, она повреждена прямым попаданием. Сержант I вскоре прибежал запыхавшийся:

— Наш полковник идет на ту сторону для прямых переговоров. С ним четыре автоматчика.

— Пошли посмотрим! — воодушевился Хейно. — Кто со мной, ребята?

Пошел Ниеминен. Когда они добрались до первой линии окопов, группа парламентеров уже направлялась к неприятельским позициям. Оттуда навстречу им вышли двое. Ниеминен выругался:

— Елки-палки, гляди: они только вдвоем и без оружия. А наш прет с такой свитой! Автоматы наготове! — Хотим создать численное превосходство, — усмехнулся Хейно.

Почему-то это подействовало на них удручающе. Бинокль остался в землянке, поэтому они не могли различить, в каком ранге были русские, встретившие полковника. Вот они переговорили и разошлись. Полковник, дойдя до первых окопов, сказал что-то ожидавшему его офицеру и быстро пошел дальше по ходу сообщения. Ниеминен и Хейно, подбежав поближе, услышали, как тот офицер объяснял обступившим его солдатам, что русские не имеют еще приказа о прекращении огня.

— Ё-моё, так бежим скорее в укрытие! — воскликнул Ниеминен. — А то русские сейчас опять начнут колошматить!

Русские действительно снова открыли огонь, но теперь уже с меньшей силой. Стрельба продолжалась размеренно до утра. Но как только часы показали восемь, она прекратилась, точно по команде. Артиллеристы сразу побежали к передовой. Там уже пехота выползла из укрытий и высыпала даже на бруствер окопов. Вскоре показался и. бывший противник. Русские солдаты приближались без оружия. Они останавливались и показывали, на землю перед собой, очевидно спрашивая: нет ли там мин.