Егор Самойлик - Ветер над сопками

Мгновение, и немецкие винтовки вновь гулко захлестали наперебой друг другу.

Перед фашистами лежал узкий проход между двумя озерами, метров в сто. Подход к высоте 263,9, с которой сейчас вели огонь пограничники, был перерезан вытянутым, примерно в полтора километра, озером. Незаметно пробраться по его берегу немцы не могли – тотчас угодили бы под шквальный огонь пулемета. Но вот обойти узкий коридор справа, вокруг маленького озерка, труда не составило бы никакого. Прямо перед ними была высота 232,0, еще хранящая тепло тел второго пулеметного расчета. Речкин понимал – доберутся до этой сопки, и он с бойцами окажется под прямой наводкой. А если в обход Килаярви отправится еще одна группа егерей, то пограничники в кольце.

Рядом с Алексеем прозвучал приглушенный звон, и кусок мха, срезанный с камня, плюхнулся прямо на его плечо. Еще одна пуля высекла мелкий камешек прямо перед носом лейтенанта. Речкин машинально отполз назад. Сердце бешено заколотилось в груди, а мышцы налились свинцом и обмякли от впрыснутого в кровь адреналина.

«ДП» затих. Меняли диск. Отбросив опорожненный в сторону, второй номер расчета с щелчком установил новый.

– Последний, товарищ лейтенант! – повернув голову к Речкину, хмуро буркнул себе в плечо Логинов. – На пару минут хватит…

– В обход пошли! – встревоженно сообщил второй номер, вытянув указательный палец в сторону врага.

Младший сержант плотно прижал к плечу деревянный приклад «ДП» и, повернув его чуть влево, нажал на курок. Пулемет послушно застрочил, сотрясая Логинова отдачей.

Если немцы пошли в обход, то окружения не избежать. Нужно было срочно уходить. Речкин обернулся назад, в сторону озера Килаярви. На желто-зеленом полотне тундры он разглядел группу своих бойцов, которые торопливо семенили вдоль берега под крутым склоном Росватунтури.

Вдали послышался пулеметный треск. Град пуль пронзительно запищал, впиваясь в скалистый выступ, на котором находились пограничники. Логинов, молниеносно оторвав руки от пулемета, прижался щекой к гладкой скальной породе. Его помощник, закрывая голову руками, отполз назад.

В грохотанье боя один за другим включились несколько немецких пулеметов. Речкин узнал знакомый надрывистый треск «МГ-34», из которого ему не раз доводилось стрелять на войсковом стрельбище под Ленинградом. Лавины пуль дождем осыпали сопку, вжимая пограничников в холодные камни.

– Уходим! – прокричал Речкин наперебой звону пуль. – Берем пулемет и уходим!

Буквально кончиками пальцев Логинов подтянул к себе «ДП», перевернулся на спину и сложил его сошки.

– Готов, товарищ лейтенант! – сквозь писк очередной порции свинца прокричал он.

– За мной! – скомандовал Алексей и спешно пополз назад, цепляясь скруткой шинели, перекинутой через плечо, о землю.

Оказавшись на склоне, Речкин вскочил на ноги и побежал вниз, увлекая за собой своих солдат.

Выстрелы стихли. Видимо, немцам надоело палить почем зря по опустевшей позиции. Теперь путь к спасению лежал через отход за Саритунтури, что лежала в тылу заставы по пути к дороге. Алексей знал короткий путь вокруг нее, а вот егеря по незнакомой им местности наверняка потратили бы на обход этой громадной сопки прилично времени и сил.

Остальная группа пограничников, увидев бегущих к ним товарищей, остановилась у южного склона Росватунтури. Вскоре они уже все вместе продолжили путь перебежками, от камня до камня, от кустика к кустику, стараясь оставаться незамеченными. Родная застава осталась позади, и мысль об этом больно щемила сердце Речкину.

Увлекая группу за собой, лейтенант направился через лощину прямиком к подножию Саритунтури, надеясь незаметно обойти ее вдоль еще одного озера, отделяющего сопку от ее соседки – Росватунтури.

Выстрел. Еще один. Наперебой стали резать воздух пули, выпущенные из немецких винтовок. По команде Речкина все залегли, заползли за ближайшие камни, прячась от губительного вражеского свинца, который все интенсивнее сыпал в их сторону. Алексей с несколькими бойцами спрятался за большим валуном, расколотым когда-то напополам неведомой силой. Выглянув из-за укрытия, Речкин быстро оценил обстановку. Егеря, вновь собрав колонну, шли, как и прежде, не спеша, наперевес с велосипедами в руках, вдоль старой телеграфной линии. Небольшая группа выстроилась в стороне от них, на возвышенности, в одну линию, словно на параде, и, передергивая затворы, целила свои винтовки прямо в пограничников.

– Посмотри на них!.. Ничего, твари, не боятся!.. – Зло сплюнул в сторону Алексей, нырнув обратно за валун.

– Товарищ лейтенант, смотрите! – дернул его за рукав один из бойцов, судорожно тыча пальцем в расщелину.

Речкин порыскал глазами в том направлении, куда указывал боец. В его сознание леденящей волной ворвалась зловещая картина. Несколько егерей, видимо, из той группы, что обходила Килаярви с юга, налегке, без велосипедов, перебежками направлялись уже по этому, восточному, берегу озера, прямо к высоте, недалеко от которой залегла группа Речкина.

Счет шел на секунды.

– Мож, шарахнуть по ним? – тихо спросил один из бойцов.

Алексей, с прорезавшейся на лбу от напряжения грядой морщин, лишь отрицательно покачал головой. Ситуация складывалась более чем дурная для пограничников. Если немцы окажутся на высоте, то Речкин и его солдаты обречены на гибель, но и стрелять по ним не имело никакого смысла. Та группа, что выстроилась в линию с винтовками в руках, не дала бы пограничникам вести огонь по своим товарищам.

Алексей привычным движением пальцев расстегнул кобуру и вытащил из нее свой «ТТ».

– За мной! – поднял он вверх пистолет и, сжав до боли зубы, первым выскочил из укрытия.

Бойцы последовали за своим командиром. Клацая на ходу затворами винтовок, стреляя почти наугад, что есть силы, бежали они по каменисто-замшелой тундре за лейтенантом, то спотыкаясь, то проваливаясь ногами между камнями. И вновь плотно захлестали выстрелы егерских винтовок, проносясь эхом по необозримому простору.

Речкин рвал вперед к вершине из последних сил. Ему нужно было во что бы то ни стало оказаться там первым, опередить горных стрелков. Неприятное, щекочущее нервы онемение охватывало его правый бок, тот, со стороны которого хлопали наперебой выстрелы. Его сильное, молодое тело каждое мгновение готово было принять смертоносную порцию свинца, но мгновения перерастали в минуты, а Алексей оставался невредим, а значит, все еще жил, все еще мог бороться, все еще кипел бешеной яростью и страхом, дающими немыслимый приток сил.

Еще рывок, и лейтенант ворвался на вершину сопки. Возбужденно обведя ее глазами, он радостно обнаружил, что она пуста. Даже не переведя дух после столь быстрого бега, Алексей вновь устремился вперед.