Георгий Цицишвили - Любовь поры кровавых дождей

По правилам, рапорт должен был принять прежний командир, то есть я. Заместитель было замешкался, но не растерялся, прошел мимо идущего впереди меня подполковника и подошел с рапортом ко мне…

Когда я, приняв рапорт, объявил, что отныне командиром полка будет подполковник Яхонтов, по строю прошел гул и ряды заметно заволновались.

— Разрешите обратиться!.. — раздалось вдруг из середины строя.

Мы с подполковником переглянулись.

— Пусть говорит! — пожал он плечами.

— Говорите! — ответил я.

Из строя, сделав два шага вперед, вышел капитан Светловидов и громко спросил:

— Насколько нам известно, через две недели нас пошлют на фронт. Неужели так необходимо менять командира, тем более…

— Смирно! — рявкнул подполковник, и у него заалели уши, И через мгновение раздалась другая команда: — На-пра-во!

Едва полк повернулся, новый командир снова крикнул:

— К местам расположения шагом марш!

Полк двинулся, но все шли нехотя, не в ногу. Капитан Светловидов после некоторого раздумья побежал к своей батарее и стал во главе ее.

Мне было больно и обидно, что из-за малодушия подполковника я не смог как следует попрощаться со своим полком. Расстроенный, пошел я к себе.

— Товарищ майор, — догнал меня подполковник, — ваше пребывание здесь плохо влияет на рядовой состав… Правда, это… Одним словом, хорошо было бы, если бы вы сегодня же уехали… Нет, не думайте, что я… Разумеется, можете сделать это и завтра, но… Одним словом, машина готова, собраться вам поможет сержант Рыкулин.

Я сам ждал только одного: как можно скорее покинуть полк.

Двадцать километров мы проехали молча. Погруженный в свои мысли, я даже забыл, что позади меня сидит сержант Рыкулин.

— Наверное, вы думаете, что я рад вашему уходу из полка, — услышал я и оглянулся. Сержант Рыкулин, наклонившись вперед, смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

— Ты хочешь сказать, что тебе жаль?..

— Конечно.

— Почему?

— Людей жалко. Яхонтов не сможет командовать. И себе напортит, и людям…

Я промолчал. Да и что я мог ответить? Он был прав, но говорил ли он это от чистого сердца, этого я не знал.

«С чего это он вдруг разоткровенничался?» — подумал я.

— Я не останусь у подполковника… — проговорил вдруг Рыкулин.

— Куда же ты пойдешь?

— На батарею.

— Что, допек тебя подполковник?

— Наоборот, подполковник не хочет меня отпускать, Я сам решил уйти на батарею… А коли я решил, не поверну назад. Хватит, люди медали и ордена получают, а я бегаю, как прислуга. Вы думаете, я хуже других?

Я снова оглянулся. Он сидел в прежней позе, наклонившись вперед, и по-прежнему смотрел на меня широко открытыми глазами.

— Ты прав! Мужчина должен заниматься мужским делом.

— Видите, и Яхонтову надоело в тылу торчать, полк принял!..

— Такому, как он, лучше занимать более спокойную должность. Интересно, зачем ему нужен полк или для чего он полку? — подключился к нашему разговору водитель.

— Как для чего! — воскликнул Рыкулин. — А как же ему выдвинуться! Его друг генерал сказал, что полк — это основная единица. И если не будешь командовать полком, тебя на полковника даже не представят… Потому он и захотел командовать. Думает, покомандует немного…

— Не знаю, выдвинут ли, но понизят наверняка. Как только раскусят, понизят, — убежденно произнес водитель.

Они были правы, солдаты нередко видят дальше своих командиров.

«Вот, оказывается, где собака зарыта», — подумал я и только сейчас понял, почему Яхонтов вдруг так рьяно захотел командовать полком, то есть «подоплеку» всего этого, как любил говорить сам Яхонтов.

Было уже темно, когда мы прибыли в штаб.

Я попрощался с водителем и Рыкулиным, велел им возвращаться, но Рыкулин отказался. Он сказал, что поможет мне устроиться и только потом уедет. Я не ждал от него такой заботы, и мне, признаться, это было приятно.

Сержант куда-то исчез, а вскоре ко мне пришел дежурный по штабу, чтобы отвести меня на ночлег.

Когда на прощание я протянул сержанту руку, он особенно крепко пожал ее и сказал:

— Спасибо вам, товарищ майор.

— За что? — удивился я.

— Скажу, когда еще встретимся.

Я улыбнулся: сержант говорил «еще встретимся», словно мы находились не на войне, а в санатории.

— Встретимся ли?

— Только гора с горой не сходится… — ответил он мне и скрылся в темноте.

Дежурный по штабу проводил меня в землянку телефонистов и указал на свободную лавку. «Придется как-нибудь переночевать, — сказал он, — а завтра разберемся».

Я повалился на лавку и до самого утра беспокойно ворочался, как на вертеле.

Рано утром я снова пошел к уже знакомой мне землянке и сел на знакомую скамью возле синей двери.

Я ждал генерала, чтоб получить приказ о моем новом назначении.

Горькие думы одолевали меня. Кто знает, может быть, мне откажут теперь даже в дивизионе и пошлют куда-нибудь…

Офицер, сидевший на другом конце скамьи, протянул мне какую-то книжку.

Зачитавшись, я и не заметил, как вошел начальник артиллерии. Не заметил, но догадался по тому, как вдруг смолк нестройный гул и во внезапно наступившей тишине стукнули каблуки: офицеры приветствовали генерала.

Строевой инстинкт и меня поднял на ноги.

Генерал никого не приветствовал, словно в комнате никого и не было. Он быстро пересек землянку и, когда поравнялся со мной, на мгновение остановил на мне взгляд.

— Явился!

Я вытянулся, но ничего не ответил.

Синяя дверь с шумом захлопнулась. Прошел час… другой… третий… Снова принесли газеты. Снова прочел я их от корки до корки. Никто обо мне не вспоминал.

Сидел я возле той же синей двери, все на той же длинной скамье, но уже был сам не свой, нервы были на пределе…

— Смирно!.. — крикнул кто-то у входа в землянку.

Я невольно вздрогнул и вскочил на ноги: раз в присутствии Евжирюхина подавалась команда «смирно», значит, в его штаб пожаловал более высокого ранга генерал.

Офицеры повскакали с мест и громко щелкнули подкованными каблуками.

В землянку вошел командующий артиллерией фронта, прославленный военачальник генерал-полковник Крюков.

Я тотчас узнал генерала, и сердце у меня тревожно забилось…

Генерал Крюков в плащ-палатке в сопровождении двух незнакомых мне генералов шел к синей двери.

Евжирюхин, видимо, тоже услышал команду, и не успел Крюков дойти до середины землянки, как тот выбежал из своей комнаты и вытянулся перед Крюковым.

Генералы встретились рядом со мной.

Крюков не спеша снял с себя плащ, пожал руку Евжирюхину и приветствовал офицеров. Ему ответили дружно и громко.

Крюков оглядел присутствующих, скользнул взглядом по мне и вдруг остановился.

— Подожди… подожди-ка, — произнес он басом и сделал шаг ко мне, — неужели это ты?