Мэтью Риджуэй - Солдат

На Сицилии парашютисты 82-й дивизии впервые испытали, что значит ночной прыжок с самолета. Оки поняли, что жизнь их целиком зависит от их физических качеств и умственных способностей, а также от боевого снаряжения, которое они берут с собой. И все-таки после Сицилии стали рассуждать так: «Только бог нам поможет».

Таковы наши ошибки и наш опыт. Об эффективности наших действий лучше всего может судить такой специалист в этих вопросах, как генерал Карл Штудент — самый большой немецкий авторитет в вопросах воздушно-десантных операций. В 1945 году, находясь в английском лагере для военнопленных, он заявил на допросе:

«Воздушно-десантная операция союзников на Сицилии имела решающее значение… Я думаю, что если бы союзные воздушно-десантные силы не преградили путь танковой дивизии «Герман Геринг», эта дивизия загнала бы войска первого эшелона морского десанта обратно в море. Я приписываю весь успех операции союзников на Сицилии тому, что немецкие резервы были задержаны до тех пор, пока с моря не высадились силы, достаточные для того, чтобы оказать сопротивление контратакам со стороны наших войск».

Как показывает это заявление, парашютисты 82-й дивизии, высадившись на территории, занятой войсками Гитлера и Муссолини, действительно причинили тот «безграничный ущерб», возможность которого пророчески предсказывал Франклин.

Так как две трети моих войск все еще Находилось в Африке, я не стал прыгать вместе с солдатами Гейвина, а утром, в первый день операции, направился, как это предусматривалось планом, на командный корабль генерала Паттона. Как только рассвело, мы высадились на берег, и я немедленно отправился искать командный пункт Терри Аллена, надеясь получить там какие-нибудь сведения о своих парашютистах. Я нашел его метрах в двухстах от берега. Терри был очень весел и доволен, хотя заметно хромал из-за сильного приступа какого-то кожного заболевания. Нога у него была забинтована. Он объявил мне, что о парашютистах ничего не знает: ни одного из них не видел и ничего не слышал по радио. Он был уверен, что перед его войсками парашютистов нет.

Где бы они ни находились, мне нужно было отыскать их. Поэтому я попросил у Терри сержанта, который сопровождал бы меня как автоматчик, и вместе с ним и с моим адъютантом Д. Фейсом, отважным молодым офицером, впоследствии за участие в Корейской войне посмертно награжденным Почетным орденом конгресса, отправился в самую опасную в своей жизни прогулку. Вскоре мы миновали передовые позиции дивизии Терри и, пройдя еще несколько сот метров, приблизились к полоске земли, засаженной арбузами, на которой, видимо, уже похозяйничали патрули. Однако впереди земля была зловеще спокойной и пустой, молчаливой и пугающей, словно поверхность луны. Мы чувствовали себя довольно одиноко. По крайней мере такое чувство испытывал я сам. Все же мы продолжали двигаться вперед. Выйдя из укрытия, я ползком взобрался на вершину голого, покрытого низкой травой холма, чтобы оглядеться вокруг. Сержант с автоматом прикрывал меня слева, а Фейс остался позади справа, чтобы выручить меня, если я попаду в засаду или под огонь снайпера. Впереди местность казалась совершенно пустынной, и я уже собрался двинуться вперед, как вдруг раздался оглушительный грохот. Прямо над нами, на высоте не более 50 метров, показался мессершмитт. Я ничком бросился в грязь, по самолет пролетел мимо, не открыв огня.

Мы снова двинулись вперед и вскоре подошли к шоссе. По-прежнему кругом было пусто — ни солдат, ни крестьян, ни даже какой-нибудь коровы. На обочине шоссе мы на минутку остановились, чтобы решить, как нам быть дальше. Вдруг далеко впереди мы увидели машину и бросились в сторону, в заросли кактуса. Приглядевшись, я увидел, что это один из наших виллисов, а в нем, черт возьми, мой старый друг Тэд Рузвельт! Я поднялся и окликнул его-, Мы дружелюбно обругали друг друга, как это всегда делают старые знакомые, неожиданно встречаясь при столь необычных обстоятельствах. Я спросил, какого дьявола он, заместитель командира I-й дивизии, шляется здесь один, без всякого оружия, с одной тросточкой. Тэд и мне задал такой же вопрос, хотя в руках у меня была винтовка.

Он тоже не видел парашютистов, и поэтому, с удовольствием поболтав с ним еще немного, я со своими спутниками двинулся дальше, все еще продолжая искать подразделения 505-го полка. Наконец, мы вошли в сад, и там под смоковницей я увидел человека с капитанскими нашивками на плечах. Я подошел достаточно близко, но он продолжал сидеть, и это показалось мне странным.

— Кто вы? —спросил я.

— Капитан Фоллмер, — ответил он.

— Что с вами случилось?

— Мне кажется, я сломал лодыжку, когда приземлялся, — сказал он.

— Не могу ли я чем-нибудь помочь вам? — снова спросил я..

Описывая Нормандскую операцию, я уже говорил, что тогда первым из встреченных мною парашютистов тоже был капитан Фоллмер.

Вскоре после встречи с Фоллмером я наткнулся на несколько груйп парашютистов, собравшихся вместе после того, как их далеко разбросало при выброске накануне ночью. Установив с ними связь, я вернулся на командный пункт Терри Аллена и сообщил ему о присутствии парашютистов перед передним краем его дивизии. Кроме того, мне надо было связаться по радио с 504-м полком, который находился на аэродромах в Тунисе, собираясь выброситься на Сицилии в эту ночь.

Как теперь всем известно, эта выброска связана с одной из самых трагических ошибок второй мировой войны. Самолеты с солдатами 504-го полка оказались над флотом союзников как раз в тот момент, когда заканчивался налет немецкой авиации. Артиллерия нашего флота, не разобравшись, открыла огонь пб медленно и низко летящим самолетам; береговые батареи тоже включились в стрельбу. Этой ночью мы потеряли 23 самолета и 97 человек. Многие солдаты успели выпрыгнуть из объятых пламенем самолетов и спастись. Ещедолго будут горячо спорить о ток, кого винить в этой трагической ошибке. Утверждают, что авиационное командование не уведомило флот о маршрутах, по которым должны были лететь самолеты, но дело нс в этом. Командующий флотом знал о десанте, а вот были ли своевременна уведомлены орудийные расчеты на всех кораблях — неизвестно. Во флоте были не только военные, но и транспортные суда, укомплектованные во многих случаях моряками торгового флота, Возможно, именно поэтому система передачи приказов была налажена плохо. Наиболее же вероятно, что артиллеристы, возбужденные сильным налетом авиации противника, забыли о назначенном на этот час воздушном десанте и продолжали стрельбу, приняв свои транспортные самолеты за вражеские бомбардировщики, делающие очередной заход.

Урок был печальный и горький. Но такая ошибка больше не повторилась. Впоследствии при каждой выброске десанта стрельба запрещалась на всем пути полета транспортных самолетов. Вдоль этих коридоров наземные и морские части не имели права вести огонь даже по бомбардировщикам противника.