Мэтью Риджуэй - Солдат

Если у китайцев большие силы, мы долго не продержимся. Поэтому наша задача — вести упорные сдерживающие бои, уничтожая как можно больше живой силы противника, а затем, если не удастся выдержать дальнейшего нажима, выйти из боя и быстро отойти за Ханган на новые оборонительные позиции, которые уже» были подготовлены в 20 километрах к югу.

В конце дня 2 января я в последний раз совершил поездку по фронту. На открытом виллисе я побывал на командных пунктах командиров всех корпусов и дивизий и заслушал их оценку обстановки. Давление противника возрастало. Пора было отходить. На следующее утро я, скрепя сердце отдал приказ отступать к югу за Ханган и еше раз отдать в руки противника Древнюю столицу Кореи — Сеул.

Ханган в предместьях Сеула так же широк и глубок, как Потомак ниже Вашингтона. В этот жестокий январский мороз лед на реке достигал 10–13 сантиметров толщины, образуя крепко замерзшую сплошную массу повсюду, кроме мест, прилегавших к понтонным мостам. Там солдаты в резиновых лодках, вооруженные длинными шестами, боролись со льдинами, отталкивая их от понтонов. Это зрелище напоминало картину, изображающую переправу Джорджа Вашингтона через р. Делавэр. От этих легких плавучих мостов зависела судьба нашей армии. По ту сторону реки находилось около 100 000 солдат и оставалась все тяжелые орудия и танки. И все это должно было пройти через мосты или погибнуть.

Мосты были жизненно необходимы 1-му и 9-му корпусам, и поэтому я назначил комендантом переправы бригадного генерала Пальмера из 1-й кавалерийской дивизии, предоставив ему право действовать от моего имени и возложив на него личную ответственность за сохранность мостов и регулирование движения по ним.

Покинув свой командный пункт в городе, я поехал к реке. По прогибающимся от тяжести мостам сплошным потоком катились грузовики. Вслед за ними пошли тяжелые 203 -мм гаубицы и танки, выдерживая дистанцию около 70 метров, потому что по мосту могла пройти только одна такая единица вооружения.

Я простоял там дотемна, наблюдая, как оседают и снова поднимаются понтоны, и моля бога, чтобы мосты выдержали.

Давно уже спустилась темнота, а я все стоял на берегу. В 18-градусный мороз, под ветром, обжигавшим лицо, словно пылающий факел, бесконечным потоком непрерывно двигались солдаты, орудия, танки и автомашины. Тот, кто был свидетелем этого зрелища, запомнит его на всю жизнь.

На берегу Хангана я оставался до тех пор, пока не убедился, что мы успешно осуществили отход наших войск под сильным нажимом противника. Мы сделали гвсе возможное. Позади йас была река, и мы, стараясь как можно дольше сдерживать противника, нанести ему тяжелые потери. Большая часть 8-й армии была спасена, и как ни горько сожалел я о необходимости отступления, это утешило меня.

Мы отходили быстро, но не толпой, а как организованная боевая армия, сохраняя твердое желание сражаться и унося с собой раненых и оружие. В пятнадцати километрах южнее р. Ханган, на рубеже горных цепей, отмеченных мною на карте во время первого полета в Сеул, наши два корпуса остановились и повернулись лицом к противнику. Теперь мы смотрели в лицо врагу не из узких окопчиков, а занимая глубоко эшелонированную оборону, с широкой сетью огневых точек и деревоземляных сооружений. Здесь, зарывшись в землю и подготовившись мы ждали, но так и нс дождались наступления противника.

Заняв оборону, мы немедленно выслали разведывательные группы в сторону дорог, по которым мы пришли. Надо было найти врага и схватить его за горло. Количество и состав этих групп по моему приказу постоянно увеличивались. Сначала они высылались силою до взвода — слабые щупальцы, исследовавшие безлюдную местность. Потом эти группы были увеличены до роты. Затем мы начали прочесывать местность пехотными батальонами, которым придавались танки и артиллерия, а к 15 января — полковыми боевыми группами, действовавшими перед фронтом каждой дивизии. Впоследствии от каждого корпуса выделялась одна дивизия, которая действовала на большом удалении от основных сил.

И снова нам мешало отсутствие сведений о противнике. Разведывательные группы достигали пустынных сопок, вызывали на себя огонь противника и, возвращаясь, докладывали о малочисленности противника в одном месте и более значительных силах — и другом. Но самое большее, что смогла сделать разведка, — это по-, мочь нанести на мою карту большой эллипс, внутри которого силы противника по-прежнему оценивались в 174 000 человек. Как командующий я должен был решать, соответствует ли действительности такая оценка сил противника. 24 января на двухместном учебном самолете, пилотируемом командующим 5-й воздушной армией генерал-лейтенантом Партриджем, я пролетел над занятой противником территорией, на 30 километров углубившись в его тыл, В течение двух часов мы летели над безлюдной местностью, почти касаясь горных хребтов, спускаясь в долины и кружась над маленькими, словно вымершими деревушками. На всем этом, заснеженном пространстве мы не видели никаких признаков жизни или движения. Ни одного дымка не вилось из труб, а на дорогах не было видно ни людей, ни животных. И только в маленькой деревеньке, затерянной водной из долин, я действительно заметил едва различимые признаки присутствия войск. От беспорядочно разбросанных домиков с соломенными крышами едва заметные следы повозок вели в густой сосновый лес, покрывавший склоны соседних сапок. Было ясно, что в этой нарезке противник располагался на ночь, а перед рассветом уходил в лес, так как днем деревни могли подвергнуться нападению наших бомбардировщиков, которые охотились за целями, словно голодные соколы за мышами. Размышляя об увиденном, мы полетели обратно в штаб. Данные нашей рекогносцировки были не очень благоприятные. Но все же теперь, отдавая приказ о начале наступления, я буду знать, что 8-я армия не попадет в ловушку. Наступление двух наших корпусов по всему фронту началось па рассвете 25 января и не прекращалось до тех пор, пока противник не был отброшен за 38-ю параллель. Это были непрерывные, кровавые бои, так как оказало-сь, что в заснеженных деревнях, выглядевших с воздуха такими пустынными, скрывались тысячи китайских солдат.

Наступление продолжалось до начала февраля. В середине февраля отступавшие к востоку китайцы перешли в контрнаступление. Удар приняла на себя 2-я дизизия. Однако мы быстро остановили противника, ликвидировали прорыв, и после этого темп нашего наступления больше не снижался. Когда мы в конце марта пересекли 38-ю параллель, боевой дух 8-й армии никогда, еще не был таким высоким.