Жан Лаффит - Мы вернёмся за подснежниками

Двое солдат топчут его ногами.

Скрючившись, Рэймон старается защитить живот.

Долго так продолжаться не может, но надо держаться. Держаться.

У него перехватывает дыхание от удара ногой в рёбра. Он задыхается.

— Адрес? — спрашивает, закуривая, офицер. Рэймону с трудом удаётся вздохнуть.

Каблук медленно расплющивает ему палец. К сердцу поднимается холод.

Он не хочет кричать, ни за что не хочет, но чувствует, что смертельно бледнеет.

— У-у-у-у! — воет он. Он знает, что крик облегчает страдания. Каблук давит менее сильно.

— Улица? Улица?

«Фруадево, Фруадево», — подсказывает ему внутренний голос…

— Номер!

«22, 22», — твердит голос.

Удары сыплются на него одновременно со всех сторон. Из носа идёт кровь. В ушах свист. В голове сплошной гул, и всё время на каждый вопрос офицера внутренний голос отвечает:

«Улица Фруадево, 22, улица Фруадево, 22»…

Внутри что-то треснуло. Боль невыносима… Он перестал страдать. Сейчас он потеряет сознание.

Всё тот же номер, то же название улицы вихрем проносятся в его мозгу.

«Улица Фруадево, 22, улица Фруадево, 22»…

Рэймон тут же приходит в себя. Глаза его блуждают, вид безумный: ему кажется, что он проговорился.

Офицер спокойно смотрит на него.

— Вы не болтливы. А в общем, это не имеет значения. Всего лишь небольшой опыт.

Хромая, со стуком в висках, с горьким вкусом во рту, уходит Рэймон, но на его лице сквозь отпечаток только что перенесённых страданий пробивается улыбка, улыбка победителя. Он не проговорился.

— Я принесла передачу Рэймону Фуко.

— Рэймон Фуко? Не знаем такого.

— Уверяю вас, он должен быть здесь.

— Вы его жена?

— Нет, кузина. Я живу в провинции.

— Когда он арестован?

— Три дня тому назад.

— Торговал на чёрном рынке?

— Нет.

— Кража? Убийство?

— Нет, совсем не то.

— Подождите, я проверю.

Марсель садится в угол рядом со старухой, которая держит за руку маленькую девочку. Здесь много народу, все ждут со свёртками, с сетками в руках. Действие происходит в тюрьме при префектуре.

Это временная тюрьма, расположенная в огромном четырёхугольнике домов, окружающих здание суда, тюрьма при полицейской префектуре. В принципе все правонарушители, арестованные в Париже, должны пройти через эту тюрьму, прежде чем их направят куда полагается: в Сантэ — мужчин и в Рокэт — женщин.

Тюрьма при префектуре, в которой в восьмиметровую камеру, без койки, во время оккупации набивали по шесть-восемь человек, известна своей невероятной грязью и огромным количеством насекомых. Попадают в эту тюрьму через тёмную арку, выходящую во дворик. Сюда машины свозили патриотов, которых сажали вместе с проститутками, сутенёрами и бандитами. Одновременно почти рядом, в бывшей тюрьме Консьержери, переоборудованной в музей, посетителям показывали камеры, в которые Великая французская революция заперла аристократов.

Прежде чем прийти сюда, Марсель долго колебалась. На следующий день после исчезновения Рэймона она обошла все явки, где он мог быть, но не встретила никого. У старой тётки, в Кламаре, где он должен был укрыться в случае исключительной опасности, она тоже его не застала. Всё ясно. Арестован. Или убит? Нет, это невозможно, так скоро, сразу. Марсель не хочет об этом и думать.

Конечно, лучше было ей самой не ходить в тюрьму. Надо было послать кого-нибудь. Но кого? Друзья, которых она могла бы попросить, сейчас под такой же угрозой. Что делать? Надо же знать правду. И она решилась. Сейчас она не отрывая глаз смотрит в коридор, в котором исчез смотритель.

Он кажется неплохим человеком, и как будто понял. А вдруг её сейчас вызовут, начнут допрашивать, потребуют документы? Сразу видно, что здесь за место: по полицейскому у каждой двери. Сколько раз Рэймон просил её в случае несчастья с ним воздержаться от неблагоразумных шагов. Ведь у них шестилетний сын. Марсель готова уйти.

Перед ней снова появляется смотритель.

— Мадам, Рэймона Фуко у нас нет. Глаза Марсель наполняются слезами.

— Где же он может быть? Смотритель пожимает плечами.

— Приходите завтра.

И прибавляет вполголоса:

— Иногда их там держат по нескольку дней. Не убивайтесь. Может, ничего и не случилось с вашим… с вашим кузеном.

Она снова пришла на следующий день. И приходила день за днём.

— Скажите, пожалуйста, говорят, их иногда держат в префектуре, не переправляя в тюрьму. Вы не знаете, сколько времени они обычно там остаются?

Она сунула в руку смотрителю синенькую бумажку.

— Редко больше недели.

— А потом?

— Как когда!

— Что это значит?

— Походите по тюрьмам.

Сантэ. Раньше ей не приходило в голову искать его здесь. Над большими воротами надпись: «Свобода. Равенство. Братство».

Марсель входит в дверку справа от ворот. Большие ворота предназначены для обитателей здания.

— Рэймона Фуко в Сантэ нет, — отвечает ей молодой чиновник; синяя фуражка делает его похожим на моряка.

— Он не уголовник, он политический.

— Здесь все равны.

— Он арестован две недели тому назад.

— Я же вам говорю, что его здесь нет.

— А где он может быть?

— Откуда я знаю.

И, повернувшись к сослуживцам, добавляет:

— Трудно что-нибудь втолковать людям.

— Вы бы пошли к немцам, — говорит другой чиновник, не поднимая головы от списка, в который он вносит фамилии.

— Куда мне обратиться?

— Во Фрэн.

— Во Фрэн?

— Да, в тюрьму Фрэн. Немцы уже почти год как перестали пользоваться Сантэ.

Третий раз приходит Марсель во Фрэн. В первый раз солдат объяснил ей на приличном французском языке, что Рэймона Фуко нет в этой тюрьме и что ей незачем сюда ходить. В следующий раз ей также кратко ответили то же самое. Марсель была близка к отчаянию, но по дороге из тюрьмы женщины посоветовали ей принести чемоданчик с провизией и сдать его на имя мужа. Лучше всего прийти в пятницу, в день передач. Если чемоданчик вернут пустым, значит, Рэймон здесь.

С материнской заботой Марсель приготовила передачу: два пряника, копчёное сало, варенье, сахар, печенье, немножко шоколаду. Наконец-то она всё узнает. Как сильно бьётся её сердце, когда после долгого стояния в очереди перед тюрьмой она подаёт свою передачу. На чемоданчик она наклеила ярлычок и написала крупными буквами: Рэймону Фуко, мужское отделение, тюрьма Фрэн.

— Почему вы не писать номер? — спрашивает солдат, забирая у неё чемоданчик.

— Забыла.

— Was? [10] Что? (нем.).

— Не понимаю.

Немец произносит какую-то непонятную фразу и, больше не обращая на неё внимания, забирает следующую передачу. Но чемоданчика он не возвращает. Марсель смотрит ему вслед.

Приходят и уходят другие солдаты, унося передачи в тюрьму.