Дмитрий Якорнов - То АТО. Дневник добровольца

На завтра обещают стрельбы. Еще один пустой день окончен. Напоследок, с просторов тырнета (переделанное):

Подъем и завтрак были ранними, в поезде были в семь. Причем этот поезд уже один раз успел отвезти на полигон более ранних пташек, так что ехали с комфортом. На выходе пересчитывать не стали («хто там засне, у такім дубарі?») А я вот думаю, зря, за месяц тренировок у нас лучше всего отработана как раз способность спать.

Стрелять довелось не на краю, а в дальней части полигона — это полчаса пешей прогулки. По дороге насмотрелись смешных картинок на стендах: танки и другая техника, эмблемы частей, человечки… Одна так и просилась на конкурс карикатур, жалею, что не щелкнул: название «НАЕМБ» (букву М пытались стереть), в поле два типа десантника в скрюченных позах. Приковывают внимание глаза: они круглые, огромные и подведены по краю черным. Как в анекдоте: «Ты кто?» — «Мышка». — «А почему глаза такие большие?» — «Какаю!»

С другой стороны от стендов стояло два десятка танков, БТРов и другой подобной техники. Стреляло все это железо регулярно, весь день. Были видны и места, куда попадали снаряды, — шутили про шуструю бабку-грибницу, что все никак не подобьют. А когда взрывы пошли в воздухе (прикольные облачка — сначала огненные, потом черные), остряки стали предупреждать, что инопланетяне скоро разозлятся.

Насяльник по прибытию всех предупредил, что в округе встречаются гражданские, так что не мусорить и в лес не ходить, разве что группами по 4–5 человек, чтобы сознательные могли удержать несознательных от шатаний: «В лесу ни грибов, ни магазинов нет, нечего там искать!» — «А молодиці є? Може, хоч дупла?» — «Никого там нет, даже дупел!» Как раз в этот момент к насяльнику подходит миловидная и хорошо одетая женщина лет 35–38 и что-то ему говорит. Тот же дядечка, что раньше подал реплику про молодиць, продолжает: «А казав, молодиць нема!» «Та й дупла мають бути», — добавляет кто-то еще.

Раздражало, что минут сорок ждали в строю машину с патронами, — пошли уже предложения разбиться на группы и идти замочить мишени прикладами.

Сами стрельбы проходят намного свободнее, можно даже сказать, бесконтрольно. Получаем по 45 патронов, стреляем двумя группами по пять человек в каждой. За одной группой смотрит насяльника, за другой — контрактник, но им не до нас: периодически автоматы клинит, им приходится или менять, или как-то чистить. Сами стрелковые места оборудованы так себе: у кого и лечь нельзя, только сидя или стоя, а мишени очень далеко, и лежа их практически не видно.

Так что все оторвались по полной — сразу было видно, что стреляет кто куда хочет, фонтанчики от пуль летят во все стороны, иногда и в 20 м от стрелков. Еще шутники предлагали поиграть повзводно: сначала одни бегают от других, потом наоборот, если кто-то выживет. Собака, прибежавшая на запах сала из кулечков запасливых селян, тоже живой мишенью быть не захотела.

В итоге доставалось всем сколько-нибудь заметным ориентирам: шинам, красным железякам, доскам, столбикам, даже елочкам. Я стрелял в третьей десятке и испытал удовольствие: погонял кусок доски поблизости, порыхлил пригорки около мишеней из полуприседа. Обидно, конечно, что никто не учил и не подсказывал, как это надо делать по науке (инструктор после каждого выстрела должен подсказывать: выше, левее… только так можно быстро научиться), но все равно всем понравилось.

Потом началось томительное ожидание, пока все отстреляются. Пошел снег, опять все перемерзли, в лесу развели несколько костров (наш так и не разгорелся), сало жарили на палочках (мы с двумя Ж. прилепились к щедрым черниговчанам и меняли свой арахис на жареное сало).

Наконец всех построили, но команды топать на обед не было: наш насяльник занимался с чужой пехотой, в том числе, с девушкой из Правого сектора. Все отметили, насколько облегченным лексиконом пользовался насяльник, я уже ждал «не соблаговолите ли вы» или «будьте столь любезны». Нас же насяльник называл исключительно вариациями, иногда несочетаемыми, женских и мужских половых органов.

Обидевшись на такую несправедливость, семь человек, в т. ч. я, пошли спать в класс с буржуйкой. Пробуждение мне не понравилось: пришлось почти бежать за топавшей далеко впереди ротой, внутренние штаны из полиэстера намокли, а каждый офицер из расчетов бронетехники был готов отправить нас в качестве мишеней, чтобы не шлялись под ногами и не мешали рассказывать своим подопечным, что «екіпажу другої машини прийшов пиздорез».

Если даже нам было страшно себе это представить, то каково же экипажу той машины? Сложно было даже нарисовать в своем воображении, как именно танкистам можно провести столь сложную гинекологическую операцию! Я уже склонен думать, что подобные операции и в Генштабе провести не помешает.

Сидя в поезде, сравнил этот реликт пятидесятых с поездами Шри-Ланки и пришел к выводу, что еще не все у нас потеряно (хоть 20-сантиметровых тараканов нет, и то хорошо).

Вечером в увольнительные никого не отпустили: идут распределения. А один дедушка как ушел в загул неделю назад, так и не вернулся, хотя должен быть завтра отправлен в 79-ю аэромобильную, Николаев (лучшая бригада страны, между прочим). Так что на его место оперативно подобрали другого дедушку — Николаев может спать спокойно.

Сны в армии прикольные. Их много, они яркие, и в силу некоторых причин исключительно приятные, просыпаться не хочется.

Если бы в жизни быть таким мегауспешным героем-любовником, было бы не до армии вовсе…

Но в столовой уже третье утро дают рыбу, так что приходится просыпаться.

Домой отпустили только около одиннадцати; надеялись на распределение, но снова тщетно. Дома, как всегда, замечательно, спасибо семье!

Вернувшись через два дня, в середине дня 09.03, видим — еще сидеть дома могли бы без проблем. За два дня тут вообще ничего не случилось: уборка листьев, сон. На 10.03 запланирована отправка 20 человек в Днепропетровск (удивительно, но людей из Днепра не включили!), еще по нескольку — в другие части.

Во время построения перед столовой на обед пообщались с насяльником. Селяне ему хвастаются, какие они положительные: никто не умер, друг друга не порезали и крупных залетов по пьяни не было, а это местная «мишн импасибл» — ведь в других ротах то массовые драки, то самоубийства, то серьезные травмы или смерти из-за алкоголя, — так что если «все буде добре», то насяльник наконец-то «перепочине» (намекают на финальную мегапьянку, что ли?). Насяльник явно был бы рад всех нас поскорее сбагрить, но на панибратство не ведется, ничего нового не говорит, и это мне подсказывает: куковать нам здесь еще неделю, не меньше.