Игорь Бондаренко - Такая долгая жизнь

Инна часто рассказывала ему о Париже, как будто она была там много раз. Теперь Пантелей Афанасьевич стремился побывать в тех местах, о которых ему говорила дочь. Он побывал в соборе Парижской богоматери, на центральном рынке.

Для того чтобы увидеть жизнь «чрева Парижа», надо было отправиться туда ночью. Именно ночью из окрестных сел и округов привозили в Париж разную снедь: спаржу, капусту, трюфели, салат, картофель, свеклу, мясо, домашнюю птицу, молочные продукты. Все это потом скупалось торговцами.

За ночь же они расфасовывали товар, очищали головки капусты от верхних, чуть подгнивших листьев, приводили в порядок морковь, свеклу. Картофель упаковывали в специальные пакеты. Разделывали мясные туши. Все это к утру было приготовлено для торговли в розницу.

Но чаще всего Пантелей Афанасьевич бывал на Монмартре. Именно здесь, по версии, которую Путивцев помнил наизусть, он якобы жил. Еще в августе Путивцев подал рапорт по команде, чтобы его послали в Испанию, где шла гражданская война. Его послали на курсы французского языка — это был хороший признак, ведь русские не могли воевать в Испании под своими собственными именами.

Он не раз побывал в «своем» доме. Помнил, сколько ступенек ведет в «его» мансарду.

Познакомился с консьержкой и многое от нее узнал о «своих» соседях и, конечно же, о хозяевах дома, которые жили чуть выше, на площади Тертр.

Он полюбил «свой» район. Часами мог простаивать у мольбертов на площади Тертр, облюбованной художниками и привлекавшей зевак и туристов.

Не раз он поднимался на холм, где возвышалось белое здание собора Святое сердце — Сакре кёр. Он был только удивлен, что этот собор, очень красивый с его точки зрения, не попал ни в одну из книг о Франции, которые ему приходилось читать.

Инна тоже никогда не говорила ему о Сакре кёр. Очевидно, и она нигде не встречала упоминание о Святом сердце.

Утренние прогулки занимали у Пантелея Афанасьевича около двух часов. В девять тридцать он был на площадке, отведенной для авиационной выставки, где монтировались стенды и устанавливались собранные летательные аппараты. Он приходил сюда как на службу.

Советская делегация состояла из сорока пяти человек. Руководили ею Андрей Николаевич Туполев и комкор Роберт Петрович Эйдеман. В составе делегации был комкор Батюков — непосредственный начальник Путивцева.

13 ноября в десять часов открылась XV Международная выставка.

Первыми почетными посетителями выставки были президент Франции Лебрен и министр авиации Пьер Кот.

После торжественного открытия выставки Пьер Кот дал небольшое интервью представителям газет и телеграфных агентств.

Он, в частности, заявил, что на самолете «Кадрон-рено-640» французы собираются облететь земной шар!

Это было сенсацией дня.

Все крупнейшие газеты мира тотчас же оповестили об этом своих читателей.

Соединенные Штаты Америки на выставку представили шестьдесят три авиационных мотора. Такого количества моторов не представила ни одна страна.

Большой интерес у посетителей вызвали советские машины «АНТ-35», двухмоторный самолет Туполева на десять пассажиров, который мог в случае необходимости летать на одном моторе, истребитель Поликарпова «И-17», летающая лодка «АРК-3», модель воздушного поезда, как ее называли газеты, — самолет-буксировщик и шесть планеров конструкции инженера Антонова.

Англичане также выставили несколько своих машин. Но к одной из них — истребителю «спитфайр» — посетители близко не подпускались. Вокруг машины был натянут канат. Никаких объяснений не давалось. Единственное, о чем от журналистов Путивцев узнал, что конструктор этой машины Реджинальд Митчелл смертельно болен и лежит прикованный к постели. Это была не журналистская утка, это была правда.

Истребитель внешне понравился Путивцеву. Его глаз опытного летчика подметил в новой английской машине высокие летные качества, которые она впоследствии и показала.

На выставке были представлены немецкие самолеты: бомбардировщик Хейнкеля, истребитель Мессершмитта, самолет для взаимодействия с наземными войсками «Юнкерс-87».

— Нам тоже необходим такой самолет, как «Юнкерс-87», — заметил Пантелей Афанасьевич.

— Тихоходная никчемная машина, — не согласился Батюков.

— Трудно наш спор разрешить сегодня. Будущее покажет, — сказал Путивцев.

— Уже сегодняшний день показывает, что наши самолеты — лучшие в мире!

— Да, мы действительно установили несколько мировых рекордов. Но рекорды не должны закрывать глаза нам на главное: на общий уровень, массовый уровень авиации!

— Да разве ты не видишь, как мы выглядим на международной, подчеркиваю — международной выставке?! — чуть повысил голос Батюков.

— Вижу, Василий Петрович, но авиационная мысль сейчас развивается так стремительно, что поспеть за ней можно, только неустанно работая над конструированием новых машин.

— Год назад ты доказывал, что «ТБ-3» устарел. А он до сих пор производит фурор во всем мире. Запомни мои слова: «ТБ-3» будут играть большую роль в будущей войне, так как они способны наносить бомбовые удары в глубине территории противника.

— Для этого им нужно прикрытие истребителей, а мы не имеем легких машин, способных пролететь без посадки две и более тысячи километров. А посылать тихоходные бомбардировщики без прикрытия — значит обрекать их на гибель. Они будут становиться легкой добычей вражеских истребителей.

— А ночной фактор? Ты о нем забыл?

— Нет, Василий Петрович, не забыл. Но вы же сами знаете, что мы уже ведем работу по созданию ночных истребителей. Так разве можем мы предположить, что наши будущие противники сидят сложа руки? Я думаю, что нам надо не увлекаться рекордами, а работать над созданием машин, которые могли бы не только наносить бомбовые удары по глубоким тылам противника, но помогать наземным войскам в ближнем бою и, наконец, защищать небо родной страны от вражеских бомбардировщиков.

— Ты паникер! — сказал Батюков. — Если бы я не знал тебя около двух десятков лет, я бы мог подумать о тебе дурно.

— А в чем же выражается мое паникерство?

— Хотя бы в том, что ты заранее берешь на вооружение оборонительный вариант. А это и есть паникерство! Ты забыл слова, — уже жестоко, по-командному, рубил Батюков, — «малой кровью, на чужой территории!..». На чужой! — еще раз повторил он.

Через несколько дней советской делегации разрешили посетить французские авиационные заводы.

Одним из старейших был завод Блерио.

В 1909 году Блерио на моноплане впервые перелетел пролив Ла-Манш. По этому поводу одна из французских газет писала:

«Свершилось чудо! Францию и Англию соединил воздушный мост!»